Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая

Браиловский Александр Яковлевич

«Хочу, вечерняя аллея…»

Хочу, вечерняя аллея, В твоих объятьях холодея, Шаги последние пройти, Но меж ветвей твоих сплетенных, Нездешней силою согбенных, Нет ни возврата, ни пути. Уже полнеба ночь объяла, Но чрез сквозное покрывало Твоей игольчатой хвои Зловеще огнь заката пышет И ветр не благостный колышет Вершины черные твои.

Край мой

1. «Вот завела я песенку…»

Вот завела я песенку, А

спеть ее нет сил! Полез горбун на лесенку И солнце погасил!.. По темным переулочкам Ходил вчера Христос. Он всех о ком-то спрашивал, Кому-то что-то нес… В окно взглянуть не смела я: Увидят — забранят! Я черноносых, лапчатых Качаю горбунят… Цветут тюльпаны синие В лазоревом краю… Там кто-нибудь на дудочке Доплачет песнь мою!

2. «На острове моих воспоминаний…»

На острове моих воспоминаний Есть серый дом. В окне цветы герани, Ведут три каменных ступени на крыльцо… В тяжелой двери медное кольцо. Над дверью барельеф — меч и головка лани, А рядом шнур, ведущий к фонарю… На острове моих воспоминаний Я никогда ту дверь не отворю!

Письмо в Америку

Доплыла я до тихого берега Через черный и злой океан, И моя голубая Америка Лучше ваших коммерческих стран. Вот придут ко мне Ангелы гордые И святых осуждающий клир И найдут, что побила рекорды я Всех грехов, оскверняющих мир. Я заплачу: «Не вор я, не пьяница, Я томиться в аду не хочу». И мохнатая лапа протянется И погладит меня по плечу. «Ты не бойся засилья бесовского, — Тихо голос глухой прорычит, — Я медведь Серафима Саровского, Я навечный и верный твой щит. С нами зайчик Франциска Ассизского И святого Губерта олень, И мы все, как родного и близкого, Отстоим твою грешную тень. Оттого что ты душу звериную На святую взнесла высоту, Что последнюю ножку куриную Отдавала чужому коту, Позовет тебя Мурка покойная, Твой любимый оплаканный зверь, И войдешь ты, раба недостойная, Как царица, в предрайскую дверь». Вот какие бывают истории. Я теперь навсегда замолчу. От друзей вот такой категории Я вернуться назад не хочу.

«Когда я была ребенком…»

Когда я была ребенком, Так, девочкой лет шести, Я во сне подружилась с тигренком — Он помог мне косичку плести. И так заботился мило Пушистый, тепленький зверь, Что всю жизнь я его не забыла, Вот — помню даже теперь. А потом, усталой и хмурой, — Было лет мне под пятьдесят, — Любоваться тигриной шкурой Я пошла в Зоологический сад. И там огромный зверище, Раскрыв зловонную пасть, Так дохнул перегнившей пищей, Что в обморок можно упасть. Но я, в глаза ему глядя, Сказала: «Мы те же теперь, Я — все та же девочка Надя, А вы — мне приснившийся зверь. Все,

что было и будет с нами, Сновиденья, и жизнь, и смерть, Слито все золотыми звездами В Божью вечность, в недвижную твердь». И ответил мне зверь не словами, А ушами, глазами, хвостом: «Это все мы узнаем сами Вместе с вами. Скоро. Потом».

Лидия Бердяева

Спутник

Со ступени на ступень… А за мною — тень, Кто-то в сером капюшоне, Серой надушённый… Прыгнул, руку протянул, По стене скользнул, За перила вдруг упал, В черной тьме пропал. Со ступени на ступень, Вот и у порога… А за мною — тень, На стене — два рога.

Встреча

Месяц рогатый Над хатой горбатой Обгорелой, осиротелой. Воет у хаты Пес бесприютный, Осиротелый… Слышит месяц рогатый: «Встаньте, родные! Вставайте! Сына, солдата, встречайте! В жарком бою убитого, В поле зарытого». Видит месяц рогатый: Семь мертвецов, Один за другим, Выходят из хаты Встречать солдата. Скрылся за гору Месяц рогатый. Воет, воет у хаты Пес бесприютный, Лохматый…

Ноябрь 1943

Сова

На дубе старом Я ночую. Не спится мне, Беду я чую. Не спится мне. Я полечу. Лечу, лечу, А ветер воет. Чу! Голос ведьмы… — Ау, ау! Кума, сюда! К тебе есть дельце. За лесом знаешь старый дом? Невеста ждет там жениха, А он умрет! Ха-ха! Ха-ха! Лечу, лечу. Вот сад, вот дом Старинный, над прудом. К окну лечу, крылом стучу… — Умрет, умрет, умрет, — Кричу.

Лето в Париже

Шестиэтажный дом… В раскрытых окнах Плечи, руки, лица Над улицей повисли. Дом веселится. Шарманка воет у ворот, В четвертом стонет Тино Росси, В третьем вальс Шопена Кружится с джаз-бандом. Визжит певица. Дом веселится, И лишь один, там, на шестом, От чахлой музыки, От пошлости людской изнемогает… Вдруг… окно он распахнул. Взмахнула крыльями душа, А тело шлепнулось о мостовую.

Март 1938

«Холодно, голодно, скучно…»

Холодно, голодно, скучно… Шлепает дождь однозвучно… Съежились души, Тела ослабели, Тащится жизнь еле-еле… Что мне холод и голод земной? Радость моя — со мной. Я на земном берегу Радость мою берегу.

Декабрь 1944