Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая

Браиловский Александр Яковлевич

Сон

Мне снилась русская зима, Сугробы снега в переулках. Полозьев хруст морозно-гулкий, Москва, укутанная в снег. И я иду и вспоминаю Былые зимы, былые дни, А хлопья снега завевают Мои шаги… Вот Кремль! Вот башни вековые, Часовни Иверской уж нет, Но золотом развалины сияют. Вся в золотом снегу Иду и вижу: Косматая клячонка, сани, Ванька в шапке меховой Кнутом мне машет: «Барыня? А, барыня! Садись! Куда везти велишь?» Куда? Пока — в Париж!

Сентябрь 1939

Александр Кондратьев

Из

цикла «Славянские боги»

Сварог

[11]

Над небом и землей и адом властелин, С повязкой на устах и на очах златою, Стою в безмолвии. Не жди. Не удостою Я прорицанием. Мне ваших десятин, Елея, петухов — не нужно. Я один Из сонмища богов даров не жду. Струею Курений жреческих и тихою мольбою Довольствуюсь. Сварог уж длинный ряд годин Не смотрит на грехи людские. Пусть другие Карают вас. А мне наскучило карать, Давать вам знаменья, благословлять на рать… Земля постыла мне. Люблю небес круги я. В них плаваю, блажен, и не хочу взирать, Как корчатся тела закланные нагие.

11

Сварог. — Верховный славянский бог, прародитель прочих бессмертных, о котором Гельмольд (XII в.) говорит, что он занят лишь небесными делами. (Здесь и далее — примеч. А. Кондратьева.)

Волос

[12]

Я — Волос, бог певцов и покровитель стад. Все мне принадлежит, что волосом одето. В дни светло-знойные, когда богиня Лето И Дажбог благостно Земле тепло дарят, Я вместе с тварью всей лучам небесным рад, Целящим горести. Их ласкою согрета, Поет свирель моя. Увы, не жду ответа От той, что прежде мне дарила жгучий взгляд. Я позабыт давно, но сам забыть не в силах. Лежу на холмике, ничком, к земле припав; Пью аромат цветов и благовонных трав; Мечтаю в сумраке о ласках Лета милых, И песен отзвукам русалочьих унылых Я внемлю, от реки летящим из дубрав.

12

Волос, иначе — Велес. Судя по глиняным статуэткам юга России, изображался бородатым и со свирелью, унаследованной сменившим его лешим; иногда — в соломенной шляпе.

Перун

Я — князь богов, Перун. Престол мой выше туч; Далеко молнией разит моя десница; Грохочет по небу, сверкая, колесница, Когда я мчусь на ней, ужасен и могуч… Люблю листву дубов, люблю гремучий ключ; Кабан [13] мне посвящен как зверь, орел — как птица. Имею много жен. Из дочерей — Зарница Моя любимая… От синеморских круч До балтских хладных вод лежит моя держава, От скал Биармии до царственных Карпат. Повсюду властвую и насаждаю право; Везде мои дубы священные шумят; Везде приемлю дань, и, после войн, кровавый Заколотых мне жертв впиваю аромат…

13

Кабан. — Кабаньими клыками (иногда из ценных металлов) украшались посвященные златобородому Перуну дубы.

Мокошь

[14]

Я — Мокошь, Палия, Паликопа, Моланья. Мне служат в Пятницу. Перунова жена, Я Матерью громов и молний названа. Мои увенчаны короной изваянья, Дубовою листвой расшиты одеянья, И с мужем трон делю на небе я одна. К своим соперницам презрения полна, Гляжу я на Зарю и Лето без вниманья. Смущается Земля от блеска глаз моих, И звезды прячутся в небесные чертоги. С почтеньем предо мной склоняются все боги. Сам грозный мой супруг всегда со мною тих. А люди молят нив не трогать спелых их, С тревогой тайною на лик мой глядя строгий.

14

Мокошь. — Богиня туч, дождя, молнии и ненастья, соответствующая, по-видимому, жене литовского Перкунаса — Перкунателе и греческой Гере. На севере России одноименному демону оставляют иногда на ночь в жертву клок овечьей шерсти.

Пробуждение Ярила

[15]

Стрибожьи вороны из-з'a моря несут С живой и мертвою водою два кувшина [16] . На потемневший труп Земли скорбящей сына Посланцы

вылили тот и другой сосуд. Под влагою небес все раны зарастут. Сон смертный отлетел от тела исполина. Растаяли снега, и сочная ярина Из вспаханной земли поднялась там и тут. Ярило ожил вдруг. Его дыханья пар В весеннем воздухе колеблется нагретом… Очнулся юный бог. Мечтает он, как летом Дыханьем этим он зажжет страстей пожар. Заслышал пение… — И парнем разодетым Вмешался в хоровод людских счастливых пар.

15

Ярило. — Бог весенней зелени и производительных сил природы.

16

Живой и мертвой водой первоначально считались вода пресная (по преимуществу ключевая) и морская. Позже, по удалении славян от моря, мертвой водой называлась вода от растаявшего снега.

Светлый витязь

[17]

Белый конь по снеговым полянам Где ни ступит, там земля видна. Пробудить природу ото сна Едет витязь под плащом багряным. Всюду чтится по славянским странам Светлый бог. Рука его сильна, И Марену [18] копием она Поразит, одетую туманом… Золота червонного перчатки Крепко держат конскую узду. Под венцом трясутся на ходу Жемчуга подвесок в беспорядке. Кто ты, бог, стремящийся для схватки По снегам и тающему льду?

17

Светлый витязь. — Изображение этого бога дошло до нас на иконах св. Победоносца — Георгия (в кавалерии не служившего) и в «Стихе о Егории Храбром».

18

Марена. — Богиня зимы и смерти у древних славян. Близка к Морозу.

Похищение весны

[19]

Кто только не желал назвать меня своей, Кто не ловил меня, любовь мне предлагая! Ах, не ко всем богам равно была строга я!.. Ярило и Дажбог… Не помню, кто милей. Но счастья моего немного было дней. Однажды с девами земными, вся нагая, На берегу реки резвилась я. Пылая, Большой костер горел из хвороста и пней… В честь Солнца и Воды был праздник. Друг за другом Скакали девушки через огонь. Подругам Я крикнула: «Бегу! Глядите на меня!» И прыгнула. Но тут внезапно бог огня, Меня схватив, унес. Очнулась я с испугом Царицей недр земных, где глаз не знает дня.

19

Похищение весны. — Миф о похищении Весны нашел частичное отражение в русской сказке о Снегурочке.

Плач Лады

[20]

Над погибшим божичем Ярилой Плакала тоскующая Лада: «Ты куда ушел, моя услада?! Оживи, вернись, мой божич милый! Не хочу, чтоб взят ты был могилой, Чтоб тебе была Марена рада. Ах, очнись! Сказать мне что-то надо… Пробудись! Услышь мой стон унылый!.. Пусть любила не одна тебя я, Пусть тобой любимо было много, — Все мы стонем, все у Чернобога Просим, слезы на песок роняя, Чтоб тебя от смертного порога Нам вернула Мать Земля Сырая…»

20

Плач Лады. — Слезы соответствующей вендской богини, когда та оплакивала возлюбленного, падая на песок, обращались в янтарь. В русских хороводных песнях оплакивается Ярило, лежащий в гробу, в желтом песке.

Чаша Чернобога

[21]

Как туча черная, мой темен грозный лик, Глядящий на тебя со дна священной чаши. Ты счастлив, что теперь не могут лица наши Иначе встретиться — под грозный бранный клик, В кипящей кровию живых и мертвых каше. Узнал бы ты тогда, как Чернобог велик, Какой бы ни был твой народ или язык, Как ни были б крепки бойцы и копья ваши! Теперь я только тень былых победных дней, Лишь слабые черты воинственного бога На тусклом серебре. Вина на них возлей До вытертых краев. Зови меня и пей Из кубка моего. И ночью у порога Сереброусого ты узришь Чернобога.

21

Чернобог. — Упоминается как злой бог у Гельмольда. О нем же, по-видимому, говорится в Китлинг-саге.