Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
МАРК. Трое хасидов из Америки.
МАМА. Американцы? Тогда я спокойна! Они ее, конечно же, примут за еврейку.
ЛИЗА. Почему?
МАМА. Потому что они все идиоты! Они даже то, что происходит в этой стране, принимают за демократию.
МАРК. Мама, не расхолаживай ее. Все не так просто: ей надо говорить на идиш, петь, танцевать, готовить нашу еду…
МАМА. Еду? Тогда не о чем волноваться. Я тебя научу готовить фаршированную рыбу, которую делала еще моя бабушка. Это такая гефилте фиш — она
ЛИЗА. Спасибо, Розалия Львовна! Только я все равно ужас как боюсь!
МАМА. Чего?
ЛИЗА. Получится ли у меня — показаться еврейкой. Ведь даже в Торе сказано: это народ избранный.
МАМА. Девочка, за свою жизнь я встретила немало евреев. Возможно, десяток из них было действительно избранных. Что касается остальных, то у меня такое ощущение, что их избирали прямым и тайным голосованием, как наш парламент.
Звонок в дверь.
МАРК. Кого еще черти несут?
МАМА. Тихо, ша! Какой ты негостеприимный.
Лиза открывает дверь. Входит человек в малиновом пиджаке и темных очках.
ЧЕЛОВЕК. Добрый вечер! Шилом вам в вашу хату! (Снимает очки.)
МАРК. Дулитов?
ЛИЗА. Отец?!
МАМА. О, я вижу, вся наша мешпоха в сборе.
МАРК. Просто не верю глазам! Что произошло?
ДУЛИТОВ. Причудливый поворот судьбы, идиотская игра случая…
ЛИЗА. Ты можешь голову не морочить? Объясни нормально.
ДУЛИТОВ. Объясняю. Те деньги, которыми ссудил меня наш милый хозяин, я, естественно, прокутил. Но!
На сдачу в магазине, неизвестно зачем, взял билет лото «Миллион». Можете смеяться, но на мой билет выпал джэк-пот. Сумма такая, что не могу выговорить до сих пор. Одним словом, перед вами «новый русский»! (Кланяется.)
МАМА. Ну, если честно, то не такой уж и новый.
ДУЛИТОВ. Кто это?
МАРК. Это моя мама. Розалия Львовна.
ДУЛИТОВ (целует ей руку). Мадам, вы вырастили замечательного сына. Он лечит все, включая бедность.
ЛИЗА. Нет, ну прям обалдеть! Ты такой крутой стал, настоящий мэн!
МАРК. Лиза, умоляю, не переходите на новый русский. Обойдемся старым.
МАМА. А скажите, господин Дулитов, что чувствуешь, когда на тебя сваливается богатство? Меня это всегда интересовало.
ДУЛИТОВ. Мадам!..
МАМА. Зовите меня Розалия Львовна, если это, конечно, вас не раздражает.
ДУЛИТОВ. Роза, я никогда не был антисемитом! Бывали минуты, когда ненавидел все человечество в целом, но так, отдельно, евреев не выделял.
МАРК. А все же. Пал Макарыч, чувствуете себя, наконец, счастливым?
ДУЛИТОВ. Напротив, перед вами несчастнейший из людей! Кто я был раньше? Беззаботный проходимец Пашка Дулитов.
ЛИЗА. Да, видать, богатые тоже плачут.
ДУЛИТОВ. Плачут, дочка, ой, плачут! Но не забывают, кому они обязаны своим богатством. Доктор, примите должок, с них ведь все и началось.
МАРК (берет деньги). Спасибо! Честно говоря, не думал, что они ко мне вернутся.
ДУЛИТОВ. Лизавета, а ты, давай, собирайся.
ЛИЗА. Куда это?
ДУЛИТОВ. Домой. Теперь у нас, слава богу, и квартира, и обстановка. Нечего тебе приживалкой жить.
ЛИЗА. Никуда я не пойду! У меня экзамен через неделю.
МАРК. Уж, пожалуйста, дайте нам сначала победить. А потом…
ЛИЗА. А потом можешь забирать все шмотки, включая меня.
МАРК. Лиза, вы меня не так поняли.
МАМА. Нет, она тебя правильно поняла.
МАРК. Мама, ты можешь помолчать?
МАМА. Я могу вообще уехать.
ДУЛИТОВ. Ша, евреи, тихо! Есть предложение: кончаем гвалт и все идем в ресторан. Я приглашаю.
МАРК. Спасибо, не могу. Завтра две операции. Должен быть как стеклышко.
ЛИЗА. А ко мне дядя Беня придет, языком заниматься. Прошедшее время глаголов гештрухен, гезальцен.
МАМА. А я принимаю ваше предложение! Ничего так не люблю, как рестораны.
ДУЛИТОВ. Тогда попрошу вашу руку. (Берет ее под руку.)Какой ресторан предпочитаете: китайский, греческий, французский?
МАМА. Если не возражаете — французский. Кошерные лягушки — это моя слабость. (Торжественно, как новобрачные, покидают квартиру.)
МАРК (вслед). А они неплохо смотрятся: «новый русский» и старая еврейка.
ЛИЗА. И совсем она не старая. Если хотите знать, гораздо моложе вас.
МАРК. Согласен, согласен! Был не прав, признаю ошибки, ухожу работать над собой! (Уходит.)
ЛИЗА. И совсем неостроумно! (Проходит по комнате, поправляет чуть косо висящую малявинскую бабу, дразнит ее, высунув язык: «Э-э!..» Затем садится на стул, берет в руки балалайку.)
Красота твоя мешуге махт меня.
Иссушила добра молодца, меня!
Ты поштейт, поштейт, красавица моя!
Гиб мир наглядеться, нахэс, на тебя!
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Квартира Хигмана. Все блестит и сверкает. Марк и Зина вносят накрытый стол.
МАРК. Зина, я хочу вас предупредить: придут гости, это хасиды — очень религиозные евреи. И у них свои обычаи. Например, не надо им подавать руку, все равно они ее вам не пожмут. Им религия запрещает касаться женской руки.