Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 51. Марк Розовский
Шрифт:
Один был палач как палач, вполне нормальный профессиональный убийца. А другой был добрый и совестливый. Ну, в общем, не такой, как все палачи. Вот этот второй палач как придет домой после смены, сразу начинает мучиться и терзаться:
— Ох, и зачем я это сегодня сделал?..
Жена спрашивает:
— Что, дорогой?
А дорогой отвечает:
— По шее… топором… человеку…
Жена говорит:
— Да ведь он же преступник небось?..
— Да, — говорит палач, — конечно, преступник… Но прежде всего он ведь еще и человек…
И плачет.
В другой раз жена ему говорит:
— Кончай плакать и рыдать. Если ты такой добрый, уходи со своей работы, меняй профессию и живи спокойно…
— Нет, — говорит палач. — Не могу. Я свою работу люблю. Мне моя профессия нравится. Только…
— Только — что? — спрашивает жена и смеется.
— Только, — говорит палач, — крови много. А я крови совсем не переношу. И еще меня тошнить начинает, когда я вижу, как обезглавленное тело дергается.
— А как оно дергается?..
— А так. Сначала резко, потом меньше, потом уж и совсем затихает и уже не вздрагивает… Ты себе не представляешь, дорогая, до чего это гадкая картина. Я прямо волнуюсь. Переживаю страшно. Смотреть противно, честное слово…
— Почему не представляю?.. Очень даже хорошо представляю, — говорит жена. — Я все же кто?.. Жена палача!.. Знала, за кого выходила.
Палач вздыхает:
— Да, но ведь я только исполняю свой долг. Я честный. А ведь на моем месте служит еще мой напарник, которому абсолютно все равно, который равнодушен в своей жестокости, а я больше всего ненавижу это страшное равнодушие. Ты знаешь, как он намыливает веревку?
— Как?
— Совершенно равнодушно. Он и вешает людей, не глядя кого. Не интересуясь их личностями, их индивидуальностями… Совершенно не зная их биографий. Ужасно!..
Жена говорит:
— А может быть, вам поменяться?.. Ты в его смену, а он — в твою… Ты пойдешь вешать, а он — рубить… В конце концов в любом деле надо уметь находить прелесть в разнообразии…
— Нет, — отвечает палач. — Его работа не по мне. Требует силы воли. А у меня ее нет. Я рубанул — и все. А тут надо и петлю делать, и табуретку ногой вышибать. Да и многие жертвы обделываются в процессе — запах плохой. Я не выношу плохих запахов.
— Да!.. Ты нежный!.. Ты — тонкий! Ты — мой дорогой!..
Так они разговаривали бесконечно долго, пока вдруг… ох, это «вдруг» — вечно означает что-то неожиданное!.. Вдруг вышел приказ: первого палача перевести на отрубание, а второго на повешение.
Приходит с работы наш палач (это раньше он был вторым, а теперь, значит, он стал первым), и жена его спрашивает:
— Ну, как?..
— Чево?
— Как тебе сегодня работалось?
— Да ничего, — говорит, — особенного.
Жена удивилась его равнодушию.
— Ну, ты… хоть повесил его?
— Кого?
— Да человека… человека сегодняшнего.
— Преступника?.. Конечно, повесил. Почему бы мне его не повесить.
— И веревку намылил?
— Намылил.
— И табуретку выбил?
— А как же. Все сделал, как положено.
— И что?
— И ничего.
Жена успокоилась и говорит:
— Ну и слава богу.
Прошло с того дня много лет. Вдруг стук в дверь, вбегает напарник, хватает жену палача и тащит ее казнить. А первый палач абсолютно равнодушен. Он знал, что в этой никому не известной стране они со сменщиком уже переказнили всех, кого только можно было. И вот, стало быть, очередь до его жены дошла. Жена кричит:
— Заступись, идол!.. Он же мне сейчас голову отрубит.
А тот с твердокаменным лицом ей отвечает:
— Ну и пусть. Скажи спасибо, дорогая, что сегодня не моя смена, а то бы я тебя собственноручно повесил…
В общем, отрубил напарник голову жене первого, бывшего второго, палача и, конечно, страдает на своем месте:
— Ох, черт дери, до чего же я дошел… До чего опустился, что жену своего ближайшего коллеги уничтожил… Столько крови!.. Что же теперь будет…
— А ничего особенного, — говорит ему его сменщик. — Теперь моя смена. И я буду тебя вешать…
— То есть как?! — испугался палач. Очень он был нервный в последнее время. Все ныл и переживал.
— А так. Остались только мы с тобой в этой проклятой никому не известной стране. Всех остальных уже переказнили. И тебя повесить — мой профессиональный долг.
Сказано — сделано. На следующий день повесил палач палача.
И вот одинешенек идет с работы и думает:
«Как хорошо, что я когда-то с рубки голов на повешение перешел. Все-таки повезло мне в этой жизни. Ох, повезло!..»
1967
Один мальчик любил плевать с балкончика.
Мы ему говорим:
— Ты зачем это делаешь?
Он отвечает:
— Хочется.
Мы его спрашиваем:
— Ты что, дурак?
Он говорит:
— Нет, — говорит, — я сам понимаю, что делаю нехорошо, но не могу удержаться. Как выйду на балкончик, так сразу плюю. Вот и сейчас — смотрите! — какая шляпа идет… Ну, как я могу этого не сделать?..
И с этими словами мальчик перевесился через перила и смачно плюнул на шляпу. Затем объяснил свой поступок:
— Конечно, со стороны кажется, что я поступил аморально, даже низко… Но разве может что-то сравниться с тем поистине огромным удовольствием, которое я получаю от каждого попадания… Попробуйте-ка и вы плюнуть!.. Уверяю вас — в случае точного попадания на голову прохожего вы испытаете форменное блаженство. Это блаженство увеличится примерно вдвое, если прохожий будет идти по улице с непокрытой головой. Но в сто раз оно будет больше, если непокрытая голова окажется лысиной. В этом случае считайте, что вам просто повезло, и плюйте с особым старанием — это в конце концов и есть огромное человеческое счастье!.. Да, счастье, которое ни с чем не сравнимо, ни на что не похоже!..