Антони Иден
Шрифт:
Невестка Невиля Чемберлена (жена его покойного брата Остина) вдруг стала важной дипломатической персоной. Она выполняла роль посредника, передавая письма Чемберлена, адресованные Муссолини, итальянскому министру иностранных дел Чиано и получая на них ответы. Характерно, что, как явствует из записи Чиано в дневнике, леди Чемберлен часто появлялась в его кабинете с итальянским фашистским значком.
Чемберлен торопился начать переговоры с Италией по широкому кругу вопросов. Он пытался оторвать ее от Германии и ради этого готов был признать захват Эфиопии.
17 февраля 1938 г. Невиль Чемберлен записал в дневнике: откладывать переговоры "означало бы убедить Муссолини, что он должен считать переговоры с нами несостоявшимися и действовать соответственно...
Приведем интересный, на наш взгляд, анализ этой концепции, данный Рандольфом Черчиллем более четверти века спустя. "Кажется, что в этой краткой дневниковой записи, - пишет он, - имеется по меньшей мере шесть неверных предположений. Чемберлен утверждает, что шесть несчастий обрушатся на нашу страну, если ему помешают срочно начать переговоры с Муссолини: 1) "...две диктаторские страны получат стимул для более тесного сближения". Хотя Чемберлен и настоял на своем и провел переговоры, тесное сближение этих стран произошло. 2) "...последние остатки независимости Австрии будут утрачены". Это случилось через двадцать два дня. 3) "...Балканские страны почувствуют себя вынужденными обратиться в сторону своих могущественных соседей". Они это сделали. 4) "...Чехословакия будет проглочена". Она была проглочена с помощью Чемберлена. 5) "...Франция должна будет или подчиниться гегемонии Германии, или воевать". Франция сделала и той другое. 6) "...в последнем случае мы почти наверняка будем втянуты в войну". Мы были втянуты". Таким образом, история опрокинула все основные посылки Чемберлена и его единомышленников. Но для этого потребовалось испытание их временем.
Нужно ясно представлять себе, что Иден тоже был за переговоры с итальянцами для тех же целей, то есть для целей "умиротворения". Но в отличие от Чемберлена он настаивал, чтобы Рим до открытия официальных переговоров (неофициальные уже велись, а разница между неофициальными и официальными переговорами не всегда очень велика) продемонстрировал свою готовность держать слово и выполнил данное ранее Лондону обещание относительно вывода так называемых итальянских "добровольцев" из Испании. Таким образом, расхождения между Чемберленом и Иденом касались сугубо тактического момента и не затрагивали стратегию политики Англии в отношении Италии. Однако оскорбительно-пренебрежительное отношение премьер-министра к своему министру иностранных дел, его демонстративное стремление осуществлять внешнеполитические акции за спиной последнего делали положение Идена невыносимым.
Дело осложнялось тем, что итальянцы знали, как относится Чемберлен к главе Форин оффис. Знали, ибо поручали копии всех важных документов, поступавших в английское посольство в Риме. Среди младших сотрудников посольства был один итальянец, который за крупное денежное вознаграждение поставлял министерству иностранных дел Италии ценнейшую информацию. Чиано не преувеличивал, когда заметил в дневнике: "Мы читаем все, что англичане посылают". Об этом успешном шпионаже англичане узнали только в 1944 году, но агент остался безнаказанным, поскольку он был итальянским подданным.
Другим надежным источником информации для Муссолини была секретная связь между близким к Чемберлену сотрудником аппарата консервативной партии неким Джозефом Боллом и средним чиновником итальянского посольства в Лондоне. Впоследствии Болл получил рыцарское достоинство "за услуги, оказанные стране". Утверждают, что Иден знал о таком канале связи, но не придавал ему значения. А напрасно!
В этих условиях не приходится удивляться дерзости итальянского посла Гранди, который в ответ на одно из приглашений Идена посетить его заявил, что очень занят, ибо у него назначена игра в гольф.
Отказавшись встретиться с Иденом 16 и 17 февраля, Гранди, однако, нашел время для встречи с секретным агентом Чемберлена, который, по словам посла, с октября 1937 года действовал в качестве прямого звена связи между ним и Чемберленом. "У меня с этим агентом, - писал Гранди, - были почти ежедневные контакты с 15 января". Так была организована встреча Гранди с Чемберленом 18 февраля 1938 г.
Чемберлен хотел провести ее один на один, но Иден настоял, чтобы встреча состоялась втроем. Она характерна тем, что Чемберлен принял все итальянские условия: обещал признать захват Эфиопии, предоставить Италии заем в 25 млн. ф. ст. и явиться самолично в Рим для встречи с Муссолини. В дипломатической истории нет подобных прецедентов, когда премьер-министр вместе с иностранным послом открыто выступают против собственного министра и, солидаризируясь с первым, отводит все соображения второго.
Но еще более невероятное произошло вечером того же дня. Гранди сообщает, что после переговоров на Даунинг-стрит Чемберлен направил к нему своего связного. Как было условлено, они встретились в обычном лондонском такси. Агент передал, что "Чемберлен шлет Гранди свои сердечные поздравления", что премьер-министр "согласен с тем, что говорил посол", "все это было очень полезно для него" и "он уверен, что на следующий день все пойдет хорошо".
Своими действиями премьер-министр фактически уже освободил Идена от исполнения его обязанностей, и тот вынужден был заявить об отставке. Позднее Дафф Купер рассказал о позиции Чемберлена во время обсуждения этого вопроса на заседании кабинета: "Давая своим коллегам понять, что он, так же как и все они, стремился отговорить Идена от отставки, Чемберлен на деле был полон решимости избавиться от него и секретно уведомил итальянского посла, что надеется добиться этого".
В конце концов отставка Идена состоялась. Далеко не все члены правительства понимали, в чем дело, но поддержали Чемберлена. Лорд-канцлер Хэйлмен выразил мнение большинства своих коллег - членов кабинета, когда писал своему сыну: "Я не могу сказать тебе, почему Антони подал в отставку, потому что я сам не могу этого понять". Это естественно. Ведь "расхождения между Чемберленом и Иденом касались не более чем деталей: сроков переговоров с Италией", - замечает Томпсон. По такому пустячному поводу пост министра не покидают! Обсуждение в кабинете было длительным, и в конце кто-то из министров, принимая лицемерную позицию премьера за чистую монету, предложил с целью сохранить Идена в правительстве позволить ему вести переговоры с Италией так, как он считает правильным. Чемберлен, опасаясь, что это повлечет за собой компромисс, игнорировал сделанное предложение и сказал Идену: "В таком случае вы пришлите мне письмо (об отставке.
– В. Т.)".
Следует иметь в виду, что Идену и английской буржуазной историографии не просто выгодно, но и крайне необходимо представить дело так, будто отставка Идена была вызвана принципиальными политическими мотивами. Это нужно для поднятия его престижа, для реабилитации консервативной партии. Однако факты, как говорится, лежат на поверхности и позволяют без особого труда установить истину.
Обстоятельства отставки Идена свидетельствуют, что он совсем не стремился уйти, а Чемберлен очень хотел, чтобы он ушел. В целях давления на Идена премьер и его ближайшее окружение изобрели версию, что ему нужно уйти в отставку или по крайней мере отстраниться на время от дел в связи с якобы плохим состоянием здоровья. Внешний вид Идена, прекрасно отдохнувшего месяц назад на Ривьере, наглядно опровергал такую выдумку, но не смущал ее авторов. Джон Саймон 18 февраля явился к Идену, долго говорил о посторонних вещах, а под конец заявил: "Побереги себя, Антони. У тебя усталый вид. Ты уверен, что здоров?" Иден заверил "заботливого" старшего коллегу, что чувствует себя превосходно.