Анж Питу (др. перевод)
Шрифт:
– Да, я понимаю, что вы ревнуете, господин де Шарни, ревнуете и тревожитесь – это обычное состояние человека, который любит, а значит, бдит.
– Ваше величество! – повторил Шарни.
– Я тоже, – продолжала королева, – испытываю те же чувства, что и вы: ревную и тревожусь. – Слово «ревную» королева произнесла с нажимом. – Король в Париже, и жизнь моя кончилась.
– Но, ваше величество, – возразил Шарни, который никак не мог взять в толк, отчего разразилась вся эта буря и почему на его голову сыплется
– А сами-то вы успокоились, услышав наши с графиней объяснения?
Шарни прикусил губу.
От удивления и испуга Андреа подняла голову: она удивилась тому, что услышала, и испугалась того, что, кажется, поняла.
Несколько секунд назад, после первого вопроса Шарни причиною всеобщего молчания была она; теперь такое же молчание последовало за словами королевы.
– Нет, в самом деле, – с какою-то яростью продолжала Мария Антуанетта, – думать о предмете своей страсти – удел любящих. Какое счастье для этих бедных сердец безжалостно приносить в жертву любое свое чувство. О боже, как я беспокоюсь за короля!
– Ваше величество, – отважился вмешаться один из присутствующих, – скоро прибудут и другие гонцы.
– Ах, почему я здесь, а не в Париже, почему я не рядом с королем! – воскликнула Мария Антуанетта, увидев, что Шарни явно помрачнел после того, как она внушила ему чувство ревности, от которого сама так жестоко страдала.
Шарни поклонился.
– Если дело только в этом, ваше величество, – сказал он, – я поеду туда, и если вы правы и король действительно подвергается опасности, если его драгоценная жизнь под угрозой, – поверьте, государыня, я не премину взять эту угрозу на себя. Я еду.
Он еще раз поклонился и направился к выходу.
– Сударь! Сударь! – вскричала Андреа, бросаясь к Шарни. – Берегите себя, умоляю!
Разыгравшейся сцене не хватало лишь взрыва чувств Андреа.
Едва Андреа, невольно выведенная из свойственного ей равнодушия, произнесла эти неосторожные слова и выказала столь необычную заботливость, как королева страшно побледнела.
– Как это получилось, сударыня, – осведомилась она, – что вы присвоили себе роль королевы?
– Но… я… – залепетала Андреа, поняв, что впервые в жизни выпустила из недр своего существа пламя, которое так давно сжигало ей душу.
– Что – вы? – продолжала Мария Антуанетта. – Ваш муж находится на службе у короля и едет к королю. Если он подвергнется опасности, то ради короля. Речь идет о служении королю, а вы советуете вашему мужу поберечь себя!
При этих уничтожающих словах Андреа на секунду потеряла сознание, покачнулась и упала бы на пол, не подхвати ее на руки подоспевший Шарни.
Жест негодования, который Шарни не сумел сдержать, довершил отчаяние
– Королева права, – вымолвил наконец с усилием Шарни, – а ваш порыв необдуман, графиня. Когда речь идет о короле, мужа у вас нет, сударыня. Это я должен приказать вам пощадить свои чувства, когда вижу, что вы осмеливаетесь испытывать опасения за меня.
Затем, повернувшись к Марии Антуанетте, он холодно добавил:
– К вашим услугам, государыня. Я еду. Я или привезу вам хорошие вести о короле, или вообще ничего не привезу.
С этими словами он отвесил глубокий поклон и вышел; охваченная ужасом и гневом королева не посмела удержать его.
Через несколько мгновений со двора донесся стук копыт лошади, пущенной в галоп.
Королева оставалась неподвижна, однако внутри у нее бушевал огонь, который разгорался тем жарче, чем сильнее она старалась его скрыть.
Кое-кто из присутствующих понимал причины сжигавшего ее волнения, кое-кто – нет, но все отнеслись с почтением к желанию королевы отдохнуть и удалились.
Королева осталась одна.
Андреа вышла из ее покоев вместе с другими, а к Марии Антуанетте привели двоих ее детей, которых она позвала к себе.
IX. Возвращение
Уже наступила ночь с ее страхами и мрачными видениями, когда в дальнем конце дворца раздались крики.
Королева вздрогнула и встала. Рядом было окно, она его отворила.
В тот же миг в спальню королевы влетели радостные служанки с возгласами:
– Гонец, ваше величество! Гонец!
Минуты через три через прихожие быстро прошел мужчина в гусарской форме.
Это был лейтенант, посланный графом де Шарни. Он скакал во весь опор из Севра.
– Что король? – спросила королева.
– Его величество будет здесь через четверть часа, – задыхаясь, ответил офицер.
– Живой и невредимый?
– Живой, невредимый и улыбающийся, государыня.
– Вы его видели, да?
– Нет, ваше величество, меня просил передать вам эти слова господин де Шарни. По его поручению я и прискакал.
Королева снова вздрогнула, услышав это имя, которое случай опять связал с именем короля.
– Благодарю вас, сударь, идите отдыхайте, – сказала она молодому дворянину.
Тот поклонился и вышел.
Взяв детей за руки, королева направилась на широкое крыльцо, где уже толпились слуги и придворные.
Острый взгляд королевы в первую очередь остановился на молодой женщине в белом, которая, облокотившись о каменную балюстраду, вперила жадный взор в ночную тьму.
Это была Андреа; даже приход королевы не смог отвлечь ее от тревожных мыслей.