Анж Питу (др. перевод)
Шрифт:
– Но, сударь, – еще более встревоженно продолжал Фулон, – я надеюсь, правосудие встанет на мою защиту?
Шум за дверями усилился.
– Спрячьте его поскорее, – крикнул Байи людям, стоявшим вокруг Фулона, – или…
Он повернулся к Фулону.
– Послушайте, – проговорил он, – положение слишком серьезное, нам некогда заниматься разговорами. Если еще не поздно, быть может, вы рискнете убежать через задние двери ратуши?
– О нет! – вскричал
– Значит, вы предпочитаете остаться с нами? Я и эти люди сделаем все, что в человеческих силах, чтобы вас защитить. Не так ли, господа?
– Обещаем! – в один голос подтвердили выборщики.
– Лучше я останусь с вами. Не покидайте меня, господа.
– Я же говорю, сударь, – с достоинством повторил Байи, – мы сделаем все, что в человеческих силах, чтобы вас спасти.
В этот миг на площади послышался могучий ропот, разнесшийся во все стороны и проникший через открытые окна в ратушу.
– Слышите? Слышите? – пробормотал побелевший Фулон.
Грозно ревущая толпа хлынула к ратуше изо всех примыкающих к ней улочек и в первую очередь с набережной Пельтье и улицы Ваннери.
Байи подошел к окну.
Тысячи глаз, равно как ножи, пики, косы и мушкеты, сверкали на солнце. Не прошло и десяти минут, как широкая площадь оказалась забитой людьми. Это был кортеж Фулона, о котором говорил Питу и который разросся за счет зевак, что, заслышав шум, отовсюду сбегались на Гревскую площадь.
И все эти люди, а было их там свыше двадцати тысяч, кричали:
– Фулон! Фулон!
Сотня юнцов, бежавших за каретой, указывала ревущей толпе на дверь, за которою скрылся Фулон. Дверь тут же подверглась штурму: на нее посыпались удары ног, прикладов и просто палок.
Внезапно дверь распахнулась.
В ней показались охранявшие ратушу солдаты: они стали наступать на осаждавших, и те, пятясь перед штыками, не успев оправиться от первого испуга, очистили перед зданием обширное пространство.
Не теряя самообладания, солдаты заняли позицию на ступенях ратуши.
Офицеры не стали угрожать толпе, а принялись ее уговаривать и урезонивать всяческими обещаниями.
Байи потерял голову. Несчастный астроном впервые столкнулся лицом к лицу с народным возмущением.
– Что делать? – спрашивал он у выборщиков. – Что же делать?
– Судить Фулона, – послышались голоса.
– Когда вам грозит толпа, это не суд, – ответил Байи.
– Вот черт! – воскликнул Бийо. – Сколько у вас солдат охраны?
– И двух сотен не наберется.
– Значит, требуется подкрепление.
– Ах, если бы дать
– Так дайте ему знать.
– Но кто это сделает? Кто сможет пробраться через такое море людей?
– Я, – проговорил Бийо.
И тут же двинулся к выходу.
Байи остановил его.
– Безумец, – сказал он, – взгляните на этот океан. Вас захлестнет первая же волна. Если вы хотите добраться до господина де Лафайета, обходите толпу сзади, но я за вас не отвечаю. Ступайте.
– Ладно, – просто ответил Бийо и стрелой бросился прочь от ратуши.
XI. Тесть
Тем временем, как обычно бывает в таких случаях, по толпе поползли слухи, и она стала распаляться все сильнее и сильнее. Ею двигала уже не ненависть, а отвращение, люди уже не угрожали, а просто бесились от ярости.
Крики «Долой Фулона!» и «Смерть Фулону!» летели, словно смертоносные ядра; все увеличивающаяся толпа уже начала теснить солдат охраны.
Повсюду стали слышны призывы к насилию.
Угрозы раздавались уже в адрес не только Фулона, но и выборщиков, которые его защищали.
– Они позволили пленнику сбежать, – говорили одни.
– Войдем в ратушу, – предлагали другие.
– Подожжем ратушу!
– Вперед! Вперед!
Байи понял, что у него остался лишь один выход, так как подмога от Лафайета все не шла.
Выборщики спустились в толпу и принялись уговаривать наиболее горячих ее представителей.
– Фулон! Фулон!
Этот крик, этот вой разъяренной людской стихии не смолкал.
Люди начали готовиться к штурму, которого стены ратуши не выдержали бы.
– Сударь, – обратился Байи к Фулону, – если вы не покажетесь толпе, эти люди решат, что мы позволили вам бежать. Они взломают дверь, ворвутся сюда, увидят вас, и тогда я уже ни за что не отвечаю.
– Никогда не думал, что меня ненавидят до такой степени, – бессильно свесив руки, проговорил Фулон.
Опираясь на плечо Байи, он доплелся до окна.
При виде его раздался ужасающий крик. В одно мгновение солдаты были смяты, двери сорваны, людской поток разлился по лестницам, коридорам и залам.
Байи выставил вокруг пленника оставшихся в его распоряжении солдат и принялся уговаривать толпу.
Ему хотелось внушить этим людям, что убийство может порой быть объяснимым, но оправданным – никогда.
Рискуя собственной жизнью, прикладывая неимоверные усилия, он наконец вроде бы добился своего.