Апокриф от соседа
Шрифт:
бы в попрании закона Господнего. И, поняв сие, перестал ждать мессию Йоханан, но стал ждать смерти, ухода в пустоту и вечность, - кашель опять перебил его.
–
Но напрасно, выходит, я разуверился, Ицхак. Три года назад узнал я, что идет
мессия, да не один идет этот фантазер-оборванец, а с учениками-апостолами, а
среди них, как узнал я сейчас, и сам племянник мудрого моего Ицхака. Не думай, Ицхак, я не счел, разумеется, что сбылась детская мечта моя; об этом я уже
сейчас все сказал. Но, может, сбудется другая мечта моя, мелкая и ничтожная для
дел Господних, но великая для дел государственных. Ведь я государственный
человек, Ицхак, - я чиновник великого Рима. Человек - это раб, Ицхак, и надо
его как раба держать в повиновении. Но тяжко это, безмерные силы уходят на это.
Простой пример - рабы в поле. Их стерегут стражники с копьями и мечами. Но уже
два раба с серпами сильнее одного стражника с мечом. Значит, на каждого
работающего раба нужен один раб стерегущий. Это так или почти так, и это
невыносимое бремя для государства. А друг и учитель племянника твоего принесет
каждому рабу стражника в собственной душе его. Нравственные постулаты веры не
будут доступны людям, они не способны верить в добро и внимать совести, но
покорность и вечная боязнь ада - это великое благо для общества, и Ешуа может
доставить нам это благо! И за это даже я готов буду почитать его за Бога
истинного, после того, как он навеки покинет нас ничтожных, разумеется!
Во взгляде Ицхака смешивались жалость и отвращение, но голос его был спокоен.
– Я догадывался о том, что ты сейчас поведал мне, Йоханан, я слишком хорошо
знаю тебя, да. Но ты так и не выслушал меня, хоть сам же и торопил. Ты слишком
привык слушать лишь себя, советник Пилата по еврейским делам.
– Ах, да! Ты пришел о чем-то просить меня, Ицхак. Я слушаю и постараюсь не
перебивать тебя. Говори.
– Ты хочешь уничтожить Ешуа и его апостолов, я прав, Йоханан?
– Место Бога на небесах, Ицхак. Чувствую я, что скоро призовет Сына
человеческого Отец его небесный. А апостолы его пусть ходят по Земле и разносят
благую весть о приближении Царствия небесного. Мне не нужна жизнь твоего
племянника, Ицхак.
– Не губи и Ешуа, Йоханан!
– Как понимать эту просьбу, Ицхак? Уж не появился ли у Христа тринадцатый
апостол - апостол Ицхак?
– Йоханан мрачно рассмеялся.
– Или ты просто от
доброты сердечной просишь? Я сказал - племянника твоего не трону, а Ешуа уже
подошел к пределу своему. Все, что мог, он для нас уже сделал, больше незачем
ему мутить народ. Его жизнь теперь уже наше достояние, и мы будем писать, и
переписывать ее заново!
– Йоханан показал на кипу листов на столе.
– Впрочем, тут я лишь придал некий порядок тем слухам и легендам, что собрали мои люди.
Надеюсь, конечно, что старый раби понимает: ни одно слово, сказанное мной в
этих стенах, не должно повториться нигде и никогда. Я не хочу, чтобы мудрый
Ицхак заплатил жизнью за мою откровенность.
– Не губи Ешуа, Йоханан!
– Он должен исчезнуть! Ему пора!
– Он исчезнет. Но если это сделаю я, то ты сможешь пытаться продолжить свою
игру, сказав, что Иисус Христос вместе со своими двенадцатью апостолами
вознесся, и все они исчезли в далях небесных. Сделай так, чтобы он смог выйти
из городских ворот. Дальше все сделаю я. А тебе останется лишь последним
великим чудом закончить книгу жития Христова, да.
– А если я скажу “нет”?
– Тогда ты будешь проклят религией, которую сам создаешь, или будешь предан
забвению. А ведь это ужасно для любого держателя власти, я прав, Йоханан? Да и
кто знает, что все-таки ждет нас за гробом, Йоханан, скоро ждет. Может, если
послушаешь меня и не свершишь этой злой казни, тебе легче будет там, Йоханан, душе твоей будет легче, да.
– Согласен, Ицхак! Но и ты исчезни вместе с ними. Завтра к полудню, чтобы
никого из вас уже не было в городе!
– с этими словами Йоханан вынул из-за
пазухи мешочек с деньгами.
– Держи, Ицхак. Передай их Ешуа через своего
племянника. Пусть приоденет свое стадо - уж очень примелькались их лохмотья в
Иудее. Прощай навсегда, старик. Ступай!
Ицхак взял деньги и пошел к выходу. Уже в дверях он, обернувшись, произнес: - Я возьму у тебя эти деньги, Йоханан. Ты до сих пор не отдал мне то
серебро, что я дал тебе, когда ты собрался ехать в Рим без гроша за душой.
– Стой!
– словно вспомнив о чем-то главном, вскричал Йоханан.
– Твой
племянник такой же остолоп, как и все остальные ловцы человеков? Он верит в
божественность своего пастыря, как и прочие апостолы? А, Ицхак?
– Он умный человек, он друг Ешуа, он не придумывает себе никаких глупостей.
Ему это не нужно, Йоханан.
– Иди!
– Йоханан тяжелым взглядом проводил бывшего друга и закрыл глаза.
Минуту спустя стражник почему-то без доклада пропустил в комнату тучного
бородатого человека. Это был муж той несчастной, которую хотели по его же
наущению побить камнями на площади. Запыхавшийся толстяк немедля повалился ниц
перед одром Йоханана:
– В чем дело, Анания?
– раздраженно спросил Йоханан.