Апокриф от соседа
Шрифт:
– Я выследил Ешуа, того, что бунтовал в храме!
– И,помнится, перевернул стол с твоим говенным товаром?
– иронично отозвался
Йоханан.
– Ты жаждешь мщения, убогий ублюдок?
– Ты же сам велел мне найти его, о, господин! И я два дня назад его
выследил…
– Он отобрал у тебя жену, которую ты хотел убить за то, что сам перестал
быть мужчиной, впрочем, ты никогда им, наверное, и не был, жалкий придаток
собственных гениталий.
– От тебя ничего не скрыть, о, господин!
– И не пытайся, Анания!
– Он поселился со всеми своими учениками у моего знакомого - его зовут Осия, он тоже служит тебе.
– И баба твоя тоже там, а?
– грубо засмеялся Йоханан.
– Почему ты только
сегодня пришел ко мне?
– Раньше к тебе не пускали. Говорили, что ты болен и не примешь меня. А
вчера вечером мой сын проследил - Ешуа с Юдой ходили вдвоем к некоему Ицхаку, известному как…
– Знаю! И что из этого?
– Осия говорит, что Ешуа после этого сошел с ума. Вернулись они поздно, а
перед тем пришел туда последний ученик - Фома, и собралось их тринадцать, вместе с Ешуа, и четырнадцатая - моя жена, чтоб ей пусто было, о, господин мой, Йоханан! Ешуа попросил Осию освободить им до утра одну комнату в доме и
оставить его с учениками. Комнату Осия освободил, а сам из другой комнаты
слышал весь разговор. “Втолковывайте людям, - требовал Ешуа от апостолов, - что
не Бог я вовсе, а те из вас, кто называет меня Сыном Божьим, чтобы, сославшись
на Высшего Судию, призвать народ к добру, понять должны, что такая ложь - во
зло”. Плакал он, у всех учеников за что-то прощения просил, а Юда Искариот
утешал его, а ученикам говорил, что это он, Юда, во всем повинен, еще говорил, что теперь надо возвращаться к своим делам - сеять хлеб, растить детей и в
простой жизни светить людям добром, учить их своим примером. Вот так, Йоханан, господин мой…
– И что теперь?
– Ешуа бродит повсюду, как помешанный, бормочет что-то про себя, решает, наверное, что делать дальше. Юда почти все время рядом с ним. Апостолы
шепчутся, разойдутся, наверное, скоро кто куда… Если мы не схватим его
сейчас, о, господин, то…проиграем…
Йоханан мрачно усмехнулся себе и своим мыслям: “Да, видно не спасти мне, Ицхак, свою бессмертную душу. И тебя мне уже не
спасти, Ицхак! Жаль, что опоздал ты”. И уже твердо обратился к Анании: - Прекрати свое нытье и запомни: советник римского наместника в Ерушалаиме
никогда ни во что не играет, а тем более не проигрывает. Слушай же меня. Все
надо делать быстро, пока весть об отречении Иисуса не дошла до народа. Возьмешь
отсюда десять стражников; дождавшись, когда Ешуа окажется один хоть на минуту, схватите его и доставите в тюремный подвал прокуратора; следи, чтобы Синедрион
не прознал о том и не затребовал доказательств вины. Крест избавит Иисуса
Христа от всех вопросов. Сегодня же должен сгореть дом старого Ицхака со всеми, кто в нем живет, повторяю, со всеми. Соседям Ицхака заплатишь столько, сколько
посчитаешь нужным, чтобы под страхом ужасной смерти они запомнили: на месте
того дома никто никогда не жил, и никакого Ицхака они знать не знали и ведать
не ведали. Ицхак должен быть вычеркнут из жизни, из памяти живущих и их
потомков. Ученикам Ешуа внуши, что их домыслы о божественности Ешуа есть
истина, а то, что учитель их отрицал это, - не что иное, как последнее
искушение, последняя проверка твердости их веры. Скажешь им, что Христос
вознесся на небо по прошествии трех суток со дня казни, а стражники пусть
позаботятся о том, чтобы гроб, в который положат Ешуа после снятия с креста, через три дня был пуст. После того апостолы должны разойтись по дорогам и нести
в мир благую весть о приходе мессии и о великом чуде воскрешения. И ещe! Все
должны знать, что выдал Сына Божьего страже Юда Искариот, получивший за это от
первосвященника Каиафы тридцать сребреников, и само имя его будет проклято
вовеки. Я все сказал. Ступай!
Анания попятился к двери. На полпути Йоханан остановил его: - Стой! За дверью ждет Авиэль, мой секретарь. Скажешь ему, что сегодня он
свободен. Через два дня я жду его. Нынче я устал. Ты понял меня?
– Да, мой господин!
– Знаешь, что ждет тебя, если не выполнишь в точности все, что я велел тебе?
– Я раб твой, о Йоханан, господин мой!
– Все. Ступай! Быстрее!
Руфь убиралась в комнате раби Ицхака, когда Юда вбежал в дом.
– О, господин!
– от неожиданности вскричала девушка.
– Какой я господин, зачем ты…
– Ты племянник моего любимого господина, а значит, тоже мой господин.
– Что ты, прекрасная девушка! Я и мой друг, мы безмерно виноваты перед тобой.
– Не говори так, о Юда! Я не хочу больше вспоминать то страшное, что было со
мной. Ивы с Ешуа не виноваты ни в чем, вы такие добрые, - Она подступила ближе
к молодому человеку.
– Можно, я скажу, господин?
– Опять господин?
– Ты такой красивый, Юда. Я так хотела тебя поскорей увидеть.
– Она
попыталась было коснуться пальцами его лица, но отдернула руку как от огня.
–
Какое у тебя прекрасное имя - Юда! Мне кажется, нельзя не полюбить человека, которого зовут Юда, и человек, носящий имя Юда, должен быть такой же чудесный, как племянник моего господина. Мне кажется, когда-нибудь все женщины будут