Апокриф от соседа
Шрифт:
называть своих мальчиков Юдами, и всех возлюбленных тоже, они ведь так же будут
рождаться у женщин. Все они будут такими же красивыми и добрыми, как ты. Весь
мир из Юд, и все запутаются. Боже мой, что за глупости я говорю! Как они только
в голову приходят, - она засмеялась и заплакала одновременно.
Юда ошарашенно прижал к своей груди ее голову, и Руфь, лишь на секунду
сделав вид, будто сопротивляется, обняла его.
– Что ты, девочка?
– Юда нежно провел рукой по ее волосам.
– Я неблагодарная свинья! Мой господин пригрел меня, облагодетельствовал, а
я вот влюбилась в его племянника.
– Полно тебе, Руфь! Что ж тут плохого? Ты же не возненавидела меня. Спасибо
тебе, девочка. Не плачь. Перестань! Ты не представляешь, как мне хорошо от
того, что ты обняла меня! Мне так тепло и хорошо! Зачем ты плачешь?
– Ты не думай, я никого не обнимала, кроме мамы, отца и братьев. Я чистая.
Мой патриарх из племени был совсем старенький. Он был как дитя.
– Руфь то ли
весело, то ли нервно рассмеялась.
– Он все время ходил под себя, а я из хижины
выносила - такая вот я была наложница.
– Зачем ты мне об этом говоришь, девочка? Какая мне разница, я же вижу, какая ты славная!
– Хочу, чтобы ты все знал про меня, все-все. Я очень боюсь, Юда. Надвигается
что-то страшное. Даже когда меня сжечь хотели, я чувствовала, что убегу, спасусь, а сейчас страшно, даже не знаю почему, Юда. Если бы не боялась так, я
бы не решилась приблизиться к тебе. Прости, Юда.
– Да что ты, Руфь! Что ты! Все будет хорошо, вот увидишь.
– Юда усадил
девушку на скамейку и сам сел рядом.
– Да, конечно! Я знаю. Просто я трусиха. Только пообещай, Юда, что ты
когда-нибудь еще погладишь меня так по голове.
– Обещаю, обещаю, - Юда звонко и счастливо рассмеялся.
– А где раби, Руфь?
– Он спит, Юда. Он на весь день уходил куда-то, устал очень и теперь
отсыпается. Может, не стоит будить его? Он оставил для тебя вот это.
– Иона
передала удивленному Юде мешочек с деньгами.
– Что это?
– спросил тот.
– Деньги. Обновить одежду тебе с Ешуа и остальным. Завтра все должны уйти из
города.
– Кто все?
– Все, Юда. Вы с Ешуа, ученики и мы с раби. Я в последний раз убираю этот
дом, Юда. Сама не знаю уже зачем. Мне тут было так хорошо, так спокойно и
радостно… - Она опять захлюпала носом.
– Почему мы должны уходить отсюда, здесь все такое родное, Юда, кувшины, стулья. Мне кажется, не только я, но и
они привыкли ко мне, к моим рукам, мне кажется, этот пол радуется моим шагам.
Юда! Может, мы еще вернемся сюда хоть когда-нибудь?
– А вы-то, вы-то с раби почему должны уходить, и, вообще, кто нам всем
назначил срок ухода?
Эти его слова услышал появившийся в дверях комнаты раби Ицхак.
– Пилат, Юда. Вернее, советник его, но это одно и то же, да. Мы все должны
уйти, Юда, уйти, чтобы жить; творить добро могут только живые, - старик обнял
племянника за плечи.
– Это наш последний шанс хоть как-то ослабить силу того, что хотят именем Ешуа сделать недобрые люди, да. Ешуа должен исчезнуть тихо и
незаметно, только в этом случае легенда о Сыне Божьем сможет заглохнуть и
забыться, хотя уж они-то постараются, чтобы она жила долго. Но если Ешуа не
исчезнет немедленно, его публично казнят, и вот тогда!..
– Он уже велел всем и повсюду опровергать свое божественное происхождение, мой раби!
– Как?!
– заволновался старик.
– Он сказал, что прекращает проповедовать, ибо именем его начали твориться
ложь и жестокость.
– Какой ужас! Я всю жизнь учил поступать именно так, но сейчас это может
привести к страшным последствиям, да. О, только бы не узнал Йоханан! Когда ты
расстался с Ешуа, Юда? Где он сейчас?
– Мы простились с ним в Гефсиманском саду меньше часа назад. Он хотел побыть
один. С тех пор, как мы ушли от тебя, Ицхак, и особенно после вчерашней вечери
с учениками, Ешуа страшно изменился, сейчас он был так бледен, что я испугался.
Я прикоснулся губами к его лбу, хотел проверить, не болен ли он, и испугался.
Лоб его холоден, как у покойника.
– Ты должен бежать к нему немедленно! Вам необходимо уйти из Города, уйти
прямо сейчас, пока восточные ворота не закрыли на ночь. Ученики пусть
расходятся завтра утром по два-три человека, отдай им эти проклятые деньги -
пусть разделят и употребят в дороге. Вы же ступайте к матери твоей. Туда же и
мы с Руфью придем и у родителей твоих будем просить приюта, да.
– Раби, родной!.. Руфь!.. Да вы из-за нас без дома своего остались! О Боже!
Ицхак поцеловал Юду в лоб:
– Хватит причитать! Беги скорей! Дай Бог тебе успеть! Простись с Руфью! Я
вижу, дети, вы нравитесь друг другу, да. Я отвернусь.
Юда обнял Руфь, но, не удержавшись, изрек, иронизируя над собой: - Апостол пророка, обнимающий деву.
– Что?! Тебе не надоели еще эти игры?! Надо спасать жизнь, Юда. Беги!
–
сердито прикрикнул раби Ицхак.
Спустя некоторое время Юда барабанил в ворота Осии. Не прошло и минуты, как
хозяин, услышав стук и крики Юды, сам подошел к дверям: - Что там за человек? Кто ты и куда идешь?