Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре

Сенченко Игорь

Верблюдов, приобретаемых в племенах Аравии, закупщики артели ’укайл собирали в одном месте — в провинции Касим. Формировали из них крупные караваны, и с началом весны перегоняли в места назначения — на главные верблюжьи рынки Востока: в Багдад и Дамаск. И уже оттуда дромадеров поставляли в другие торговые центры, в том числе в Каир и Александрию. Верблюдов, попадавших из Аравии в Египет напрямую, минуя Сирию, насчитывалось немного.

Племя бану ’анайза, обитавшее на севере Аравии, специализировалось на разведении вьючных верблюдов, предназначавшихся для перевозки грузов. Быстроходных верблюдов для верховой езды и для участия в престижных в Аравии верблюжьих бегах разводили в землях Внутренней Аравии. Занимались этим племена бану ’атайба

и бану кахтан. Дромадеров-быстроходов из Омана закупали племена, обитавшие в шейхствах Эш-Шамал (ОАЭ), а также торговцы- оптовики из Персии. Скорость грузового верблюда в караване не превышала 2,5 мили/час (более 4 км/час), а верхового — около 10 милей/час (свыше 16 км/час).

Согласно данным, приведенным в документах английской делегации на Парижской мирной конференции, племена в Аравии, занимавшиеся разведением верблюдов, владели в 1917 г. стадами, насчитывавшими 720 тысяч голов. Ежегодный суммарный объем продаж верблюдов в Аравии в период 1916–1919 гг. составлял в среднем не менее 45 тыс. голов (51).

Отправляясь с торговым караваном, скажем, в Дамаск или Багдад, караванщик-аравиец непременно брал с собой изготовленную из глины статуэтку верблюда — как талисман удачи. Случалось, что во время передвижения по пустыне заканчивалась вода. И если взять ее каравану, застигнутому в пути самумом или многодневным хамсином, то есть песчаными бурями Аравии, было неоткуда, то вспарывали желудок одного из шедших налегке верблюдов, специально предназначенных для подобного рода целей, и брали воду из ячеистых капсул, где она хранится в желудке животного. Так, к слову, поступали и в войсках карматов, и ваххабитов, совершавших многодневные переходы по самым глухим уголкам пустыни и неожиданно обрушивавшихся на города в Месопотамии и Сирии с той стороны, откуда их никто не ждал.

Каждый верблюд на Аравийском полуострове имеет метку (васм), свидетельствующую о его принадлежности к тому или иному племени. Ставится васм на левом предплечье дромадера, реже — на шее (клеймят им и некоторых других домашних животных). Культура васм занимала и занимает чрезвычайно важное место в жизни арабов Аравии. Как и в прошлом, васм и сегодня — это, выражаясь современным языком, и «торговая марка» животноводческой продукции того или иного кочевого племени, и унаследованный от предков «герб племени». Многие из рисунков в культуре васм напоминают по форме знаки-буквы химйаритской письменности. В былые времена такой знак имело не только племя, но и его любой, отдельно взятый род, и каждая семья в нем. Крупных домашних животных метили, как правило, двумя васмами: семейно-родовым и племенным. Васм племени ставили, кстати, и на животных, и на финиковых пальмах, и на колодцах, и даже на скалах у принадлежавших племенам пастбищ (52).

Некоторые племена в Аравии сдавали верблюдов в наем: организаторам сезонных торговых караванов и владельцам земельных угодий. Наем одного верблюда, скажем, в оазисе Тима’ (Тайма), сроком на месяц, стоил сто мер фиников (53).

Многие из земель на Востоке, отмечал в своих увлекательных книгах об Аравии американский миссионер С. Цвемер, можно было бы назвать обителью того или иного животного. Персию, к примеру, — королевством коз. Египет — царством крокодилов. Кашмир — княжеством овец. Индию — империей тигров. Аравию — страной верблюдов. Сами коренные жители «Острова арабов», замечает С. Цвемер, отзывались о своем крае, как о «матери-земле верблюдов» (умм-эль-ибл) (54).

Аравия, бедуин и верблюд — это портрет «Острова арабов» прошлого. Правильно понять и должным образом оценить некоторые крылатые фразы и выражения аравийца, не будучи осведомленным о роли и месте верблюда в его повседневной жизни, сложно. Не будь верблюда, язык арабов Аравии, широко разошедшийся по свету, отчасти с теми же верблюжьими караванами, был бы намного беднее — и метафорами, и пословицами, и поговорками.

Верблюд — самое удивительное

животное на свете, заявляют арабы Аравии; и называют его словом «джамиль», то есть «красавец». В арабском языке слова «верблюд» и «красота» имеют один и тот же языковый корень. Когда правоверные отрекутся от своих верблюдов, говорится в сказаниях о пророках, — свершится Божий суд, и наступит конец света. «Клянусь верблюдом», — часто выкрикивают в пылу споров коренные жители Аравии и в наши дни. Нарушить такую клятву — значит лишиться благоволения судьбы, считают бедуины. «Счастье человека, — утверждают они, — шествует нога в ногу с верблюдом». И добавляют, повторяя слова почитаемого в Аравии «праведного» халифа ’Умара (634–644), произнесшего их в 638 г., в Иерусалиме, куда он лично прибыл на своем верблюде, чтобы принять капитуляцию города пророков, Давида, Соломона и Авраама, что «араб торжествует только там, куда ведет его верблюд» (55).

О путешествии халифа ’Умара (сорокового по счету человека, принявшего ислам) на своем любимом верблюде из Аравии в Иерусалим бытует много преданий. Рассказывают, что, въехав в Иерусалим, ’Умар проследовал к месту Священного храма Соломона, разрушенного римлянами (70 н. э.). И совершил там молитву. Впоследствии, при халифе ’Абд ал-Малике (VII в.) из династии Омейядов (661–750), на том месте, где молился халиф ’Умар, построили Купол скалы. Веком спустя рядом возвели мечеть Ал-Акса, закрепив за Иерусалимом положение третьего по рангу, после Мекки и Медины, города мусульманского мира.

Человеком ’Умар слыл суровым и строгим, но великодушным и щедрым по отношению к людям обездоленным и неимущим, вдовам и сиротам. Часто отдыхал на ступенях мечети, вместе с бедняками. По ночам имел обыкновение бродить по улочкам Медины с кнутом в руке. Мусульмане страшились кнута его больше, чем меча любого другого человека. Питался ’Умар ячменными лепешками, сухими финиками и оливковым маслом. Одежду носил из самой дешевой ткани, латаную-перелатаную, порой, во многих местах. Требовал от других только того, что от самого себя. Известен в истории ислама как ревностный хранитель веры и яростный гонитель нарушителей ее норм и правил. По одному из сказаний, он прилюдно подверг бичеванию собственного сына, ’Убайда, за то, что тот пригубил спиртное. До принятия ислама, сообщает Ибн Хаджар (ум. 1449), ’Умар занимался в общине мекканцев «посольскими делами» (56).

«Бедуин, — гласит древняя поговорка арабов Аравии, — паразит верблюда». Действительно, мясо и молоко верблюда идут в пищу. Шерсть — на изготовление пледов, теплой одежды и шатров. Кожа — на шитье кожухов для воды, сбруи для домашних животных, и т. д. Помет — на поддержание огня в очаге. Даже урина верблюда в прежние времена и та не пропадала почем зря; ею, к примеру, промывали глаза после песчаной бури. Верблюд — это твердая «валюта» Аравии прошлого. Верблюда можно было обменять на рис и кофе, оружие, одежды и ювелирные украшения.

Бедуин и верблюд — извечные обитатели бескрайних песков Аравии, ее самые яркие и не меркнущие с течением времени символы. «Каков верблюд — таков и хозяин», — любят повторять арабы Аравии присказку предков. Мальчиков в семьях учат быть такими же работящими, как верблюд, а девочек — такими же, как верблюд, терпеливыми, умеющими, как он, приспосабливаться к тяготам и невзгодам жизни, кочевой и семейной.

С восходом солнца верблюд впрягался в работу, тяжелую и монотонную. Перевозил на себе людей и грузы, таскал из колодцев воду, наполняя ею каналы оросительных систем в пальмовых рощах. Двигался при этом по одному и тому же кругу, вращая весь день огромные жернова. Удаляясь на отдых вместе с хозяином, вставал перед ним на колени, помогая взобраться себе на спину, демонстрируя тем самым покорность и смирение, вошедшие в поговорки арабов.

Аллах проявил благосклонность ко всем племенам Аравии, говорят бедуины в беседах с иностранцами; и при сотворении мира никого не обошел вниманием. Арабов Песчаной Аравии осчастливил верблюдом и финиковой пальмой. Жителей Прибрежной Аравии облагодетельствовал дарами и сокровищами моря: рыбой, жемчугом и кораллами. Людей юга «Острова арабов» одарил благовониями и кофе; севера — породистыми лошадьми; запада — торговыми караванными путями; востока — морским сообщением с богатыми рынками Индии и Китая, Персии и Месопотамии. Народы сегодняшней Аравии — нефтью и газом, повсюду и всеми востребованными.