Арахно. В коконе смерти
Шрифт:
Аля мысленно сказала сердцу: «Тише, тише…» и направила луч на потолок. Слишком слабо. До потолка доставало только бледное овальное пятно, окрашивающее все, что попадало в область видимости, в различные оттенки серого. Вот если бы Аля могла подняться на ноги и вытянуть вверх руку с фонариком, возможно, ей удалось бы разглядеть какие-нибудь подробности. И, возможно, ей от этого стало бы гораздо хуже. Да, Але вполне хватало того, что она смутно видела, а также того, до чего могла додуматься.
Никакого чудовища в пещере нет. Зато осталось множество следов его – или их?! – здесь пребывания. Нити, все те же нити, мерзкие на вид точно так же, как и на ощупь. Грязно-белые, они, возможно, выглядели бы прозрачными,
Итак, в настоящий момент чудовища здесь нет. Оно убежало, уползло, улетело, или как там передвигается эта тварь, напуганное Алиным криком. Но оно в любой момент может вернуться. Значит, надо поберечь батарейки, иными словами, притушить свет до тех пор, когда он действительно понадобится. Выражаясь языком телеведущих, до новых встреч. И Аля, против собственного желания, против инстинкта, против суеверного убеждения, что с таким трудом реанимированные батарейки просто обидятся на столь пренебрежительное обращение и не захотят работать снова, все-таки отключила фонарик.
В тот же миг страх, отступивший на время за пределы очерченного бледным лучом круга, вернулся к ней, истощившийся, но не побежденный. Сердце гулко отбивало тревожный рваный ритм, в животе как будто что-то ворочалось или заплеталось в узлы, во рту ощущался стойкий металлический привкус. Навряд ли от дегустации батареек, скорее он возник вследствие интенсивного адреналинового всплеска, как непременно объяснил бы Тошка, будь он сейчас рядом. Ах, если бы…
– Тошка, Тошенька, – простонала она, и все та же металлическая горечь наполнила ее голос.
Да, во многом Тошка был настоящим профессионалом. Во всем, что касалось обращения с техникой, ее починки, а также общих знаний, которые можно почерпнуть из толстых, красочных и, как правило, недешевых книг. Но иногда… Иногда из-под внешней оболочки сильного, всезнающего, уверенного в себе мужчины проглядывала такая пугающая беспомощность, что хотелось отвернуться. Это случалось нечасто, несколько по-настоящему вопиющих случаев катастрофической потери лица Аля могла бы пересчитать по пальцам одной руки, но ведь именно они чаще всего всплывали в памяти. Обычно Аля без труда справлялась с этим, она как будто привязывала к неприятному воспоминанию грузик тяжеловесной народной мудрости вроде «да с кем не бывает» и отправляла обратно на дно, но сейчас ей отчего-то не хотелось этого делать.
Она не выспалась, по ее ощущениям, бледная тварь с потолка дала ей подремать от силы пару часов, но о том, чтобы лечь и доспать, не могло быть и речи. Вместо этого Аля предалась воспоминаниям, как раз таким, после которых заснуть невозможно в принципе, выбирая из них самые свежие и оттого наиболее болезненные.
Да уж… Аля подтянула к себе то, что осталось от ее правой ноги и привычно поморщилась. Самые болезненные…
То есть начиналось все вроде бы неплохо. Даже замечательно. Ночь, проведенная в хрустальной пещере, прибавила обоим сил и хорошего настроения. Обстоятельный завтрак под лозунгом: «Чем больше съедим, тем меньше тащить» прошел в приятной обстановке открытого взаимного подтрунивания и неявной взаимной заботы, которая почти не бросалась в глаза, однако ощутимо присутствовала в интонациях насмешливых реплик, в том, как они незаметно подкладывали друг другу самые лакомые
– Ну что, готова? – бодро спросил Тошка.
– Погоди, еще минуточку, – попросила Аля.
Настроение, как всегда перед расставанием с местом, где тебе было хорошо, как бы раздваивалось. С одной стороны, жалко уезжать. Особенно Алю огорчала необходимость покидать Колонный Зал, где она могла бы еще бродить и бродить, любуясь причудливыми творениями природы. И почему они забрели в это сказочное место так поздно? С другой стороны, с каждым днем все настойчивей напоминали о себе простые радости устроенного быта вроде горячей ванны и мягкой постели.
– Не можешь расстаться? – верно истолковал ее нерешительность Тошка. – Погоди, мы, может, еще вернемся.
Вернемся, как же, подумала Аля, ощутив мимолетный укол зависти. Тошка-то, может, и вернется, хоть на будущий год, а вот ей теперь надолго придется забыть о таких удовольствиях, как блуждания ползком по сырым коридорам, обтирания ледяной водой и обеды всухомятку.
Рассуждая таким образом, Аля была парадоксально далека от истины.
Тоннель, по которому они в свое время вышли к Семикрестку, отличался от остальных значительной шириной и высотой. И еще он был почти квадратным в своем сечении – не тоннель, а продолбленный трудолюбивыми гномами коридор. Если все прочие ответвления Семикрестка представлялись Але в виде пальцев, то это, пожалуй, можно было сравнить с целой рукой, два человека вполне могли пройти по нему плечом к плечу и не нагибаясь, по крайней мере на первом этапе пути. Аля хорошо помнила, что ближе к середине рука резко сужалась и изгибалась почти под прямым углом, образуя что-то вроде локтя, после чего снова расширялась до исходных размеров и тянулась строго вперед. Как пошутил Тошка, вероятно, рытье этого узкого и извилистого участочка пришлось на какой-то гномий праздник. А гномикам, как известно, много ли надо?
Когда проход стал тесноват для двоих, Антон, до этого молча шагавший рядом, сказал:
– Иди ты первая.
– А что так? – поинтересовалась Аля.
Тошка хмыкнул.
– Ракурс уж больно привлекательный.
И она пошла первой, но недолго: высота тоннеля уменьшалась наперегонки с шириной и уже через несколько шагов Але пришлось опуститься на четвереньки. Позади запасливым ежиком запыхтел Тошка. Тяжелый рюкзак придавливал его к земле, как не по силам подобранное яблоко.
Какой он у меня игривый стал в последнее время, отметила Аля. Чувствует, кот, что недолго осталось резвиться, вот и…
Она не успела закончить мысль, не успела напомнить себе, что, вообще говоря, подобным мыслям не место в голове учительницы младших классов, не успела покачать головой с притворным осуждением и вынести себе устное порицание: «Ох, Алька, и кто только тебе доверил воспитание подрастающего поколения!» Возможно, она не успела сделать еще множество вещей, о которых даже не думала в тот момент, когда ожившая земля ударила ее в локти и в колени и подбросила до потолка.
Голова дернулась назад, врезалась во что-то затылком, и снова качнулась вперед, так резко, словно не сидела на шее, а всего лишь держалась на тонком ремешке от каски. Стало темно. Аля рухнула вниз, полубоком, на этот раз хотя бы успев выставить перед собой руки. Почему так темно? – подумала она и снова взлетела под потолок. Позади… нет, теперь почему-то слева о чем-то истошно вопил Тошка.