Арарат
Шрифт:
В эту минуту совсем близко разорвалась вражеская мина. Михрдат полз к пулемету с новым ящиком дисков. Сыпавшаяся сверху земля застилала ему глаза. Но вот он уже видит пулемет… Михрдат крикнул:
— Бери же диски, Ара!
Ни звука в ответ.
— Габриэл, Ара, о н и подходят!..
В ответ послышался тяжелый стон и хрип.
Габриэл лежал на спине, видимо, без сознания и рядом с ним Ара с залитым кровью лицом.
Михрдат попробовал оттащить их в сторону, но вдруг остановился. Ведь товарищи Ара и Габриэла продвигаются вперед, и им нужен заградительный огонь!.. Оставшиеся в живых фашисты завладеют
— Ах, проклятые!.. Вот это — за сына, вот это — за Ара… получайте!
— Да вы послушайте, ребята, в какой азарт вошел наш Габриэл! — крикнул Вахрам, ничего не знавший о смене пулеметчиков. — А ну, нажмем! В штыки их, кончайте скорее!.. А то стыдно ведь, позже всех войдем в город!
Михрдат сменил уже не один диск. Фашисты вновь вынуждены были залечь, но начать новую атаку им уж не пришлось: посланный Гарсеваном взвод схватился с ними в рукопашном бою и покончил с остатками засланных в тыл фашистских отрядов.
Подносчик доложил Гарсевану, что Габриэл и Ара вышли из строя. Немного спустя в сопровождении четырех бойцов и сержанта Ашхен уже бежала к пулемету. Сержант подошел к Михрдату и, отдавая честь, сообщил:
— Командир роты объявляет вам благодарность за вашу смелость и находчивость. Я послан заменить Габриэла.
Михрдат поднял голову, но словно не понял сказанного. Приняв диск, он быстро перезарядил пулемет и снова припал к гашетке.
Ашхен с бойцами подошли к Габриэлу и Ара. Она тотчас же заметила, что положение Габриэла более тяжелое, и, смочив вату спиртом, вытерла ему лицо, глаза. На лице повреждений не было. Быстро осмотрев Габриэла, Ашхен увидела, что он тяжело ранен в бедро. Осколок снаряда глубоко вошел в тело. Ашхен прослушала пульс и наскоро перевязала рану. Габриэла осторожно положили на носилки, чтобы доставить в санбат. Ашхен оказала первую помощь Ара и вместе с санитаром повела его в санбат.
А советские части уже вступили в Малгобек.
Ашхен провела в санбате у койки Габриэла не один тревожный час. Габриэл лежал на спине неподвижно, с закрытыми глазами, иногда кривя губы. Операция была назначена в ту же ночь.
Тщательно обработав рану, врач приступил к операции. Ашхен, которой довелось видеть столько тяжело раненных в ереванском госпитале, па этот раз с особым волнением смотрела на бессильно упавшие руки и побледневшее лицо Габриэла. Как пройдет операция? Справится ли организм Габриэла? Радости Ашхен не было предела, когда хирург с удовлетворением сказал после операции:
— Ну, жизнь спасена! У этого юноши крепкое сердце.
— Вы уверены в этом, товарищ военврач? — радостно переспросила Ашхен.
— В том, что он выживет, уверен. Только ходить ему придется с костылем.
— С костылем?! — переспросила Ашхен, и сердце у нее сжалось.
Оставив уснувшего после операции Габриэла, Ашхен вошла в другую комнату, в которой вместе с другими легко раненными лежал и Ара. Лицо Ара было забинтовано, оставались только
— Как Габриэл?
— Операция прошла удачно.
— Значит, опасности нет?
— Нет, но потребуется длительное лечение…
Ашхен слегка поглаживала лоб Ара, видя, что он о чем-то задумался. Но вот Ара слегка повернул голову в ее сторону.
— Дорогая Ашхен, прошу тебя, скажи там, кому надо, чтобы меня послали на лечение куда угодно — в Тбилиси, в Баку, но только не в Ереван. Понимаешь, я настаиваю…
— Но почему, Ара? — невольно вырвалось у Ашхен.
— Хочу вернуться с фронта и увидеть наших только тогда, когда ни одного врага уже не будет на нашей земле.
Ашхен поняла, что была еще одна причина, почему Ара не хотел лечиться в Ереване. Но, понимая, что сейчас нельзя противоречить ему, она обещала, что его просьба будет выполнена.
Около полуночи навестить раненых пришел Асканаз. Габриэл уже спал. Асканаз поблагодарил хирурга за удачную операцию и вместе с Ашхен подошел к койке Ара.
Теперь для Ара, лишенного возможности выполнять военные приказы, командир дивизии был снова лишь брат, и, может быть, именно поэтому Ара чувствовал себя с ним гораздо свободнее.
— Асканаз, пожалуйста, не пиши маме ни слова о том, что я ранен!
— Мама способна перенести многое, чего и мы не можем! Впрочем, если не хочешь, не напишу.
Ара хотелось попросить Асканаза, чтобы его послали на лечение в другой город, а не в Ереван. Но он не решился и ограничился тем, что сказал:
— Знаешь, Асканаз, я вернусь в свою часть, где бы она ни была!
— Место бойца — в рядах его части, — кивнул головой Асканаз.
Попрощавшись, с братом, он по очереди обошел всех раненых, беседуя с ними и ободряя. После ухода Асканаза Ашхен поспешила к Габриэлу.
Оперировавший Габриэла хирург приказал раненому лежать неподвижно, и Ашхен боялась, как бы это распоряжение не было нарушено. Она села рядом с койкой Габриэла и невольно задремала от бессонницы и усталости. Но, очнувшись через полчаса, встала, проветрила комнату и снова села у койки, внимательно вглядываясь в Габриэла. За одну ночь юноша сильно побледнел. Ашхен с трепетом ждала его пробуждения: с момента ранения он не произнес еще ни слова. Сердце у Ашхен забилось, когда уже на рассвете Габриэл медленно открыл глаза. С трудом поворачивая голову, он оглядел комнату, задымленный потолок хаты, серые стены, потом испытующе взглянул на Ашхен.
— К…как ттам?
Ашхен поняла, о чем спрашивает, и ответила спокойно и внятно:
— Наши заняли Малгобек. Части других дивизий освободили Моздок. Твой отец хорошо отомстил за тебя: когда ты лежал в беспамятстве после ранения, он заменил тебя, и твой пулемет не умолкал.
— Отец?
— Да, он стрелял так хорошо, что все диву давались!
— Хороший он у меня…
Чуть заметная улыбка мелькнула на обескровленном лице Габриэла. Ашхен дала ему лекарство и тем же негромким, внятным голосом рассказала ему, что у Ара рана не тяжелая, что утром его отсылают в тыл. А после того как немного подживет рана Габриэла, его тоже переведут в тыл для лечения.