Архипелаг Исчезающих Островов
Шрифт:
Она очень тактично показала это. К Новому году я получил посылку из Москвы. В маленьком фанерном ящике, как в детской игрушке, был еще ящик, и в нем футляр, а в футляре – компас-брелок, когда-то подаренный нам Петром Ариановичем.
Долгое время компас находился у нас с Андреем. Потом Лиза выпросила его на вечер, чтобы показать подругам. Так он и остался у нее – она вела сравнительно оседлый образ жизни, тогда как мы с Андреем кочевали с одной полярной станции на другую. Теперь компас-талисман вернулся ко мне. А ведь Лиза могла (и, пожалуй, должна была!) отдать его Андрею, с которым, наверное, встречалась в Москве.
Честное слово, я начинал понимать Андрея. Ну как не полюбить девушку с такой душой, такую умницу!.. Плохо только то, что в письмах ее довольно часто упоминался круглолицый и румяный музейный работник, брат подруги. Боюсь, что шансы Андрея были не слишком велики…
Сказать откровенно, делалось даже грустно, когда долго не приходило письмо от Лизы. Непроглядная полярная ночь была вокруг, над рейдом лежал туман, и в тумане звучали протяжные, глухие, нагоняющие тоску голоса ревунов…
Но, помимо Овчаренко и Лизы, помогала сама Арктика. Она причинила мне горе, она же и лечила его.
Расписание занятий на метеостанции было таким жестким, что для тоски, сомнений, скуки и прочих нежелательных переживаний просто не оставалось времени. Васечка даже начал ворчать на мой “деспотизм”, не понимая, что я поступаю так для его и своей пользы.
Однако даже за работой я не мог забыть странное предостережение Петра Ариановича, призыв, обращенный к нам из царской ссылки; “Спешить, чтобы застать!..”
“Спешить, чтобы застать!..” – эти слова все время звучали в мозгу. Иногда они звучали так явственно, точно кто-то повторял их над ухом в тишине.
А тишина вокруг была удивительная.
Все застыло, окоченело, замерло. Человек здесь слышал самого себя: не только свой пульс, даже свое дыхание – на морозе оно шелестит, замерзая.
Было очень холодно. Холод шел, казалось, отовсюду: от промерзшей до основания земли и из бездонного, ясного неба.
– Сияние, – негромко говорил Васечка.
На севере в черной глубине неба вдруг возникало облачко. Оно поднималось, легкое, почти прозрачное. Свет его становился все ярче и ярче.
Если ветер был не сильным и дул с севера, сияние продолжалось очень долго. Очарование его заставляло забывать о холоде.
Вот радужные складки тяжелеют, как бы отвердевают. Это свод пещеры, с которого свешиваются сталактиты. Вереница сверкающих разноцветных арок уводит куда-то вдаль, к таинственно темнеющей черте горизонта.
Похоже на ворота в сказочный мир. Но что там? Острова ли? Пустынное ли, покрытое льдами море?..
Иногда сияние медленно и торжественно гасло, иногда исчезало мгновенно, точно киномеханик за нашей спиной выключал проекционный аппарат.
На протяжении зимы совершено было три разведывательных полета в район “белого пятна”. Я летал в качестве наблюдателя.
В путь отправлялись в полнолуние, но так и не увидели ничего, кроме хаотического нагромождения льдин. Резкие, угловатые тени. Глубокие, зловещие борозды. Общее ощущение заброшенности, безлюдья…
Может быть, опоздали? Может быть, в пределах “белого пятна” уже нет ничего?..
Читателю может показаться, что я слишком подробно рассказываю о зимовке на метеостанции Соленый Нос. Однако события этой зимы имеют прямое отношение к Земле Ветлугина. Дело в том, что решение загадки лежало поблизости. Стоило только нагнуться, посмотреть себе под ноги, чтобы за сотни миль от Земли Ветлугина понять ее удивительную природу и происхождение.
Если читателю удастся это, если уже сейчас, накануне второй экспедиции, он разгадает природу Земли Ветлугина, он будет удачливее меня.
И не только меня… Васечка, Сабиров, Таратута – каждый по-своему – пытались истолковать последние слова учителя географии. Острова были, по-видимому, непрочны, ненадежны. Был в них таинственный изъян, который мог, судя по словам Петра Ариановича, привести либо к внезапной катастрофе, либо к постепенному исчезновению архипелага…
Что же это было?
Сабирова привлекала эффектная догадка. Он предположил, что острова вулканического происхождения.
– И вулкан безусловно действующий, – разглагольствовал он в кают-компании [24] метеостанции. – Быть может, до Ветлугина дошли рассказы местных жителей о вулкане. Быть может, он сам нашел нечто, натолкнувшее его на такое предположение.
Наш бравый старпом довольно красочно описывал, как, пробившись сквозь льды, мы увидим на горизонте слабое зарево, отблеск огня, потом качающийся столб дыма. Огонь среди льдов! Из белеющей, искрящейся рамки медленно наплывает на нас черный купол, на котором пляшут язычки пламени… Это Земля Ветлугина!
24
На полярных станциях, так же как на кораблях, общая комната называется кают-компанией.
– Понимаю ход ваших мыслей, – отвечал я. – Вас, как всегда, привлекает необыкновенное.
– Но почему же необыкновенное? А остров Завадовского?..
Мы все, конечно, знали об этом острове. Его открыли в Антарктике и дали ему имя русского моряка отважные Лазарев и Беллинсгаузен. С удивлением они обнаружили на нем вулкан. Вокруг огнедышащей горы громоздились плавающие ледяные горы – айсберги – высотой до полукилометра.
В подобной догадке было кое-что соблазнительное.
Вулканическая деятельность в Арктике не прекращается так же, как и в Антарктике. Земля Ветлугина явилась бы новым звеном в длинной цепи вулканов, опоясывающей Полярный бассейн. Наиболее известны среди них гора Врангеля на Аляске, Ключевская сопка на Камчатке, Гекла в Исландии и потухший вулкан на острове Ян-Майен в Гренландском море.
– Клокочущая магма подняла Землю Ветлугина над поверхностью океана – такое предположение напрашивается само собой, – продолжал Сабиров, ободренный нашим молчанием.
В своих скитаниях по южным морям он видел десятки подобных островов, обязанных своим рождением подземному огню. Они могли простоять тысячи лет, а иногда исчезали столь же быстро и неожиданно, как и появились.
Эфемерное существование такого острова-однодневки Сабиров даже зарегистрировал в вахтенном журнале. Советский лесовоз, на котором он служил, пересекал Тихий океан. Вдруг прямо по курсу Сабиров увидел небольшой, лишенный растительности остров. Он протер глаза. Островов в этих местах не полагалось. По лоции были тут очень большие глубины, до двух километров.