Ave, Caesar! [ Аве, Цезарь!]
Шрифт:
— Не хочу, — сухо ответила Жанна, лица которой почти не было видно за каскадом густых волос. — Помнится, один такой гад поползал как-то на брюхе перед Евой. Ни к чему хорошему это не привело. Но я не отказалась бы от завтрака и чашечки кофе.
— Уже бегу! — весело крикнул Джокер.
Когда завтрак был готов, Жанна разбудила Мадонну. То ли со сна, то ли по какой-то иной причине, но игривое настроение союзников девице не понравилось, и она быстро изменила атмосферу одним-единственным вопросом:
— Интересно, кого-нибудь сегодня ночью замочили?
— Не думаю, — сказала Жанна, к которой тут же вернулась сдержанность. — Если бы это было так, выжившему вряд ли захотелось бы дожидаться судебного заседания в одиночестве. Он пришел бы сюда.
— Она, — поправила Мадонна. — Зуб даю, киллерша — скромница Соня. Это она пришила того надутого болвана, ну, как его… Степаныча.
— Слушай, твоя неприязнь к малышке, конечно, сильный довод, — раздраженно произнес Джокер, раздосадованный тем, что ему испортили утро. — Но меня он не совсем убеждает.
Мадонна промолчала, лишь обиженно поджала губы.
Когда они пришли наверх, к общему лагерю, Василий при виде их расплылся в улыбке, чем немало удивил и даже тронул Джокера, привыкшего к всегдашней невозмутимости спикера.
— Рад, что ночь прошла благополучно, — сказал тот и посмотрел на часы. — До назначенного начала заседания еще сорок минут, но, полагаю, мы уже сейчас можем договориться, что оно будет чисто формальным. Поскольку жертв не прибавилось, судить нам как будто некого.
— Минуточку! — вскинулась Мадонна. — Как это некого? По правилам, мы не можем судить двоих за одно убийство, но у нас-то их два! Имеем полное право разобраться со вторым киллером.
— Право мы, конечно, имеем, — согласился Василий. — Но на что оно нам, если нет новых данных? Или есть? На кого-то из вас ночью покушались? Вы нашли какие-нибудь улики?
— Что ты нам мозги полоскаешь! — заверещала Мадонна. — Данные ему подавай, улики! Ведь как свет божий ясно, что, кроме нее, некому было индюка Степаныча замочить. Еремей этот звезданутый чуть не затемно сюда приперся, остальные шли по двое, по трое, а Степаныча по пути сюда порешили. Он, конечно, был придурком, но не безбашенным, чтобы по ночам по лесу шляться.
Ко всеобщему удивлению, Соня решила постоять за себя.
— Твои выводы притянуты за уши, — заявила она с непонятно откуда взявшимся самообладанием. — Во-первых, нет оснований считать, что Виктор Степанович не разгуливал ночью. Накануне вечером он пил. Мы, — она кивнула на Жанну, потом слегка повернула голову к Василию, — видели его, когда обследовали остров.
А пьяные, как известно, способны на самые безрассудные поступки. Во-вторых, его могли убить и до наступления темноты…
— Ага, щас! — нахально перебила ее Мадонна. — Откуда киллеру было знать, что мужик напьется и пойдет гулять? И не куда-то там, а по тропе к лагерю. Или убийца решил посидеть с удавкой там, на дереве, на всякий случай? Еще чем посмешишь?
Но Соню, робкую малышку Соню, непостижимым образом не смутил и этот наезд.
— Мог и на всякий случай, — спокойно подтвердила она. — Виктор Степанович во всеуслышание заявил о своем желании занять эту стоянку, и киллер мог рассчитывать, что он исполнит свое намерение в тот же день. А мог и комбинацию какую-нибудь придумать. Мы же до сих пор не знаем, каким образом убийца выманил из лагеря Марго.
— Погоди, — вмешался Джокер. — Ты хочешь сказать, что Марго убил не Иеремия?
— У тебя нелады с логикой, мон ами, — подключилась Жанна. — Из сказанного Соней можно сделать вывод, что Виктора Степановича и Марго убил один и тот же человек. И не факт, что это был не Иеремия.
— Ага, давайте, слушайте ее! — голос уязвленной Мадонны сочился ядом. — Она вам тут такого напоет…
— Мадонна, дорогая, свою точку зрения ты уже высказала, — устало заметила Жанна. — Мы поняли, что в убийстве Виктора Степановича ты подозреваешь Соню. Признаю, что твои подозрения не лишены оснований и с логикой у тебя, в отличие от Джокера, все в порядке. Но, если немного успокоишься и не будешь видеть в каждом высказывании выпад против себя лично, то поймешь, что и в словах Сони есть свой резон. Дай нам возможность обсудить и другие версии.
— Тем более что в отсутствие прямых улик это занятие вполне безответственное, — подхватил Джокер. — Потеоретизировали, поспорили, поболтали и разошлись, живые и невредимые!
— Ну-ну! — надувшаяся Мадонна демонстративно перекинула ноги через скамью и села спиной к столу.
Джокер по-шутовски перекрестился и обратился к Жанне:
— Слово вам, сеньора. Вы зарекомендовали себя прекрасным арбитром в вопросах логики, вам и карты в руки.
— Договорились, — приняла вызов Жанна. — Предлагаю плясать от печки. Поскольку игра продолжается, мы имеем два варианта, так сказать, высшего уровня. Первый: киллер остался в единственном числе. И второй: их по-прежнему двое.
— Ну, это было бы чересчур! — не выдержал Джокер. — Что за мрачная фантазия? Нет, я настаиваю на том, что Иеремию мы вычислили правильно. Не хватало, чтобы невинно убиенный являлся мне во сне и глядел с немым укором.
— С вашего позволения, я эти варианты пронумерую, потому что дальше они будут ветвиться, — игнорируя Джокера, продолжала Жанна. — Скажем, вариант римское один и римское два.
— Если вы собираетесь привести в систему все возможные расклады, разумнее сделать это на бумаге, иначе мы скоро запутаемся, — заметил Василий.
Она похлопала себя по карманам и виновато развела руками, тогда он достал из-за пазухи блокнот с карандашом и выложил перед ней.
— Благодарю, — Жанна придвинула блокнот, расчертила страницу на две колонки и быстро записала: «Вар. I (1)»;«Bap. II (2 киллера)». — Либо вторым погибшим киллером был Иеремия, то есть мы вычислили его, либо мы ошиблись, и тогда неведомый нам киллер по недоразумению убил своего товарища, тоже неведомого. В случае, если Иеремия был киллером, у нас опять-таки две возможности. А: обе жертвы на его совести. И Б: каждый из киллеров совершил по одному убийству…