Авиация великой войны
Шрифт:
13 сентября – «Вокруг света», № 36–37, 1916 г. «Хроника войны»: «13 сентября эскадрилья наших гидроаэропланов совершила удачный налет на Варну».
15 сентября – Гийнемер вновь сбил германский самолет, доведя счет своих побед до 16.
Впервые англичанами в операции на Сомме были применены танки. Из 49 танков, имевшихся в наличии, в атаке приняли участие 32. По ходу операции 5 машин застряли, у 9-ти заглохли моторы, 10 были повреждены. Тем не менее этот новый вид оружия произвел сильный моральный эффект и полностью оправдал себя, разрушая проволочные заграждения, подавляя пулеметные точки и уничтожая пехоту (каждый танк был вооружен двумя пушками и
Наступательные бои на Сомме продолжаются с неослабевающей силой. По количеству введенных в дело людей и военного снаряжения здесь развернулись самые крупные бои всей Первой мировой войны.
Риттер: «Бои на Сомме представляли высшее напряжение боевой истребительной стихии. В течение целых недель на фронте протяжением в 40 км день и ночь, подобно молниям, пылали сверкающие ряды огней тысяч самых тяжелых орудий. День и ночь дрожал воздух от равномерного грохота выстрелов. День и ночь бушевала орудийная гроза над истерзанной землей, превращая ее лик в однообразное изборожденное воронками поле, по которому вяло перекатывались зеленоватые ядовитые волны газов и носился град стальных и железных осколков, душивших и рвавших все живое».
17 сентября – Освальд Бельке, первый немецкий пилот, сбивший на истребителе самолет союзников, создал первое Прусское Королевское истребительное авиакрыло – «Ягдштаффель» (Jagdstaffel).
Рихтгофен: «Во всех битвах мы испытывали свои пулеметы. Незадолго до этого мы получили новые аэропланы [130] , и на следующий же день Бельке стал летать с нами. Все мы были, в общем, новички, успехов у каждого мало, и все, что вещал нам Бельке являлось для нас прямо-таки божественным откровением. А сам Бельке каждый день за эту последнюю неделю „подстреливал на завтрак“, как он говорил, одного-двух англичан.
17 сентября стоял с самого утра прекрасный сияющий день, и ожидалось, что англичане проявят достаточно сильную активность. Перед вылетом Бельке повторил свои инструкции, и мы в первый раз полетели эскадрильей под предводительством великого летчика, за которым были готовы слепо пойти куда угодно. Оказавшись над линией фронта, мы сразу увидели вражескую эскадрилью, летевшую в направлении Камбрэ. Конечно, первым ее заметил Бельке, поскольку он даже видел лучше, чем простые смертные. Скоро мы поняли его маневр и стали стараться действовать буквально след в след Бельке. Всем было ясно, что первый экзамен нам предстоит сдать перед ясными очами любимого учителя.
Мы неуклонно сближались с противником. Избежать нас он не мог, мы просто перехватили его, находясь между ним и фронтом. То есть, если они захотели бы вернуться, то им вес равно пришлось бы прорываться сквозь нас. Мы посчитали машины противника – их оказалось семь. Нас же только пятеро. Все англичане летели на крупных двухместных бомбардировщиках, и, спустя несколько секунд, начался наш воздушный танец. Бельке приблизился к первому англичанину, все еще не стреляя. Я последовал его примеру, а за мной и остальные. Самый ближний ко мне англичанин летел на большом аэроплане, раскрашенном темными пятнами, и не сомневаясь больше, я прицелился и выстрелил. Он тоже, я – в ответ, и оба промазали. Борьба началась, и мне приходилось все время заходить сзади, поскольку пулемет мой мог стрелять только вперед, его же пулемет мог разворачиваться и стрелять по всем направлениям.
К тому же англичанин был явно не новичок, поскольку он сразу почувствовал, что настал его последний час, как только я зашел к нему сзади, но я-то еще не знал, что в такой позиции я подстрелю его совершенно точно! Тогда же я мог только гадать, собью или нет? Между этими двумя чувствами – большая разница. Только когда сбит один, другой, третий противник, появляется, наконец, уверенность.
Но мой англичанин завертелся, затрясся и пошел писать вензеля. Мне тогда и в голову не приходило, что остальные английские летчики могут сейчас броситься на помощь товарищу, я думал только о том, что противник должен рухнуть. Должен – и все, что бы ни произошло дальше. И этот желанный момент настал. Противник потерял меня из виду и полетел вниз почти отвесно, я же через секунду уже висел у него на хвосте и давал короткие точные очереди из пулемета. Я подлетел настолько близко, что стал уже опасаться, как бы не врезаться в англичанина, но тут его пропеллер вообще остановился; я разнес его мотор в клочья. Противник неминуемо должен был сесть, будучи не в силах дотянуть до своих. Его раскачивало во все стороны, и тут же что-то случилось с летчиком. Наблюдателя вообще не было видно, и пулемет молчал. Вероятно, я убил наблюдателя, и он рухнул со своего сиденья.
Англичанин опустился неподалеку от расположения нашей эскадрильи. Я сделал то же самое, но был так возбужден, что чуть не размазал свой аэроплан о землю. Оба наши аэроплана стояли рядом. Я ринулся к англичанину, краем глаза заметив, что к нам бегут наши солдаты. Подойдя поближе, я убедился, что мои предположения оказались верными: я разнес ему мотор в клочья, а пилот и наблюдатель получили множественные ранения. Наблюдатель умер тут же, а летчика отправили в ближайший лазарет. Я уважил память павшего врага, водрузив камень на его красивой могиле.
Когда я вернулся, Бельке и компания уже завтракали и весьма удивлялись тому, что я пропал. Тогда я с гордостью доложил, что сбил англичанина, и все закричали от радости, тем более, что я был не единственным победителем в тот день. Как обычно, Бельке тоже подстрелил себе на завтрак очередного англичанина, и все остальные тоже.
Замечу, кстати, что с тех пор ни одна английская эскадрилья не залетала так далеко под Камбрэ, пока там находилась эскадрилья Бельке».
Если англичане, как уверяет Рихтгофен, не залетали больше так далеко, то русские гиганты продолжали успешную деятельность, правда, не в тех краях, где размещалась эскадрилья Бельке.
Особенно эффективным оказался групповой налет силами «ИМ-1», «ИМ-6», «ИМ-8» и «ИМ-9» на германскую гидробазу, расположенную на озере Ангерн (вблизи Риги), где были сосредоточены свыше 20 германских гидропланов.
Этот групповой полет был совершен под командованием лейтенанта ГИ. Лаврова, военно-морского пилота и командира «ИМ-1». «Муромцы» нанесли удар по станции гидропланов с помощью 73 больших бомб, весивших вместе 832 кг. В районе цели отмечено «22 отличных попадания в ангары и 11 в пристань, 2 бомбы легли вплотную у разбегавшихся аппаратов и последние остановились вовсе. Из 12 пулеметов все время поддерживался огонь по оставшимся на воде без движения пяти гидропланам». Огнем пулеметов с «Муромцев» был подавлен вражеский зенитный огонь. Всего на земле было замечено 17 гидропланов. Некоторые попытались взлететь навстречу «Муромцам», но их атаки были также отбиты пулеметным огнем. В результате взрывов бомб, сброшенных «Муромцами», загорелись ангары и в воздух поднялись столбы дыма.
«Муромцы» не получили никаких повреждений и благополучно возвратились на базу. Незадолго до этого группового полета «ИМ-8», под командованием военного пилота лейтенанта В. Лобова, во время разведки оказавшись в районе немецкой базы гидропланов на озере Ангерн, вступил в бой с семью гидропланами. Атакующие не решились подойти к «Муромцу» слишком близко из-за сильного пулеметного огня.
20 сентября – Происходили многочисленные воздушные бои между русскими и германскими летчиками в районе боевых действий 11-й русской армии. Отличились русские военные летчики Попов, Никулин, Пожарский, Сахно. Особенно отличились русский летчик-истребитель Панкратов с летчиком-наблюдателем лейтенантом французской службы Анри Лораном. Вылетев навстречу эскадрилье германских самолетов в районе Двинских позиций, они вступили в неравный бой и сбили один германский самолет. После чего были атакованы сбоку германским летчиком, смертельно ранившим Панкратова. Лоран, также дважды раненый, принял управление самолетом, смог выровнять его и повел к своим позициям, однако через несколько минут скончался от потери крови, и русский самолет камнем упал вниз.