Авиатор: назад в СССР 11

Дорин Михаил

Задав подобный вопрос, я аккуратно стал вести ладонь по направлению к пупку жены.

— Хм, почему бы и нет, — ответила Верочка и села на меня сверху, начав нежно целовать.

Мягким прикосновением тёплых ладней, любимая обняла руками мою голову, сливаясь в сладком затяжном поцелуе. Не знаю, как пахнет страсть, но аромат волос моей жены вполне можно принять за него. С каждым движением и прикосновением я чувствую любовь и нежность прекрасного тела Верочки. Женственна и прекрасна как никогда.

Секунду за секундой я ощущаю немыслимые

позывы. Теперь уже я сверху, и готов взять свою любимую полностью. Хочется кричать, что она моя и никому другому я её не отдам. Держусь, чтобы своими резкими действиями не спугнуть желания и разыгрывающиеся чувства.

— Серёжа, спокойнее, — страстно выдыхает Вера. — Я никуда не уйду. Я всегда буду с тобой.

— А я тебя и не отпущу, — улыбнулся я.

Халат уже где-то на полу, нижнее бельё тоже улетело в сторону. Вера страстно целует меня в шею и за ухом, сильно сжимая мои ягодицы, подталкивая к настоящим действиям. Аккуратно раздвинув ноги, я сдаюсь под её напором.

Скорость нарастает, будто обороты реактивного двигателя. Вот-вот должен включиться «форсаж», но «рычаг управления» намеренно держу на определённом режиме.

— Ты сдерживаешься… — шепчет Вера. — Но это прекрасно!

И с каждым разом всё труднее сдерживать «форсированный режим». Я выполняю переворот! Меня оседлали!

Лежу на спине и ловлю каждую секунду наслаждения. Поцелуи Веры медленные и очень заводят. Она хочет возглавить этот акт. Не могу не поддаться даме!

Нежное прикосновение и «рычаг управления» снова в работе. Теперь его контролирует Вера, взобравшаяся на меня. Томный огненный взгляд и то, как она стонет и извивается… только бы «форсаж» раньше времени не включился!

Во взгляде моей любимо читается столько нежности и теплоты, что я чувствую себя самым счастливым из мужчин. Несколько движений и Вера замирает! Замирает и плавно продолжает неспешные круговые движения тазом.

Скорость увеличивается, она всё быстрее и вновь замирает! Её буквально трясёт от наслаждения, а я счастлив доставить его любимой.

Продолжаем входить в экстаз. Амплитуда возрастает до максимума. Частота движений невероятная. Тела, слившись воедино, наслаждаются этими счастливыми минутами.

Я чувствую, что приближается наивысшая точка удовольствия. В последние секунды тело Веры грациозно откидывается назад, взмывают вверх волосы, в лунном свете я вижу великолепие её груди. Ещё немного и будет финиш!

У Веры вырывается громкий и сладкий крик, и я не могу сдержать уже включение «форсажа». Стон и крик продолжаются несколько секунд, и нам так не хочется останавливаться. Верочка падает в мои объятия, тяжело дыша. Чувствую биение её сердца, перебивающее дыхание.

— Ты думаешь, что мы теперь сможем уснуть? — спросил я, нежно поглаживая податливо расслабленное тело.

— Думаю, что второй раунд мы не осилим. Ой, вслух сказала, — посмеялась Вера.

— Я не слышал гонга, дорогая, — сказал я и вновь занял «атакующую» позицию по отношению к любимой.

Достойное

завершение ещё одного сумасшедшего дня — это когда ты с радостью исполняешь свой супружеский долг. И приятно, и полезно.

Утром мы с Верой пошли на территорию ЛИИ. По дороге обсудили некоторые рабочие моменты с женой. Оказывается, они сейчас работают над уменьшением беспилотных аппаратов. Ищут пути решения проблемы с дальностью системы управления.

— Скажу честно, где-то на заводе разобрали изделие из-за границы, — улыбнулась Вера. — Пчёлкин сказал, что это кладезь знаний, и мы будем его изучать.

— Это здорово. У противника тоже есть чему поучиться, — тихо сказал я, но Вера на меня зашипела.

— У нас так тоже думают, а Егор Алексеевич против. Но мы втайне изучаем, — посмеялась жена.

Кажется, в руках у конструкторского бюро Яковлева оказался один из первых беспилотников Израиля — «Скаут». В 1982 году эти дроны стали настоящей проблемой для ПВО Сирии. Может, наша страна раньше начнёт вкладываться в развитие беспилотных технологий?

Проводив Веру до работы, я направился к зданию школы. Не успел я сойти со ступенек лётной станции КБ Яковлева, как путь мне преградила известная чёрная «Волга». Напряжённая физиономия Егора Алексеевича показалась из машины.

— Родин, а вы, где должны быть? — спросил представитель министерства таким тоном, будто я его подчинённый.

— И вам доброе утро! Странно, что вы интересуетесь тем, как соблюдается распорядок дня, — посмеялся я и прошёл мимо.

— Постойте! — крикнул он мне, и я повернулся к Егору Алексеевичу. — Так и быть, я прощаю вам ваше поведение. Всё же, такая красивая жена за вас просит. Даже и не знаю, как ей отказать.

Цеплять пытается меня, хмырёнышь. Выводит из себя, чтобы я повёлся и распустил руки.

— Действительно, жена у меня красивая! А вам, я советую, «шнурок» завязать, иначе можете его… потерять ненароком.

— У меня ботинки без шнурков, — посмеялся «ариец».

— А я не про ботинки. Хорошего вам дня, — ответил я и пошёл в сторону школы.

С самого утра уже примчался, чтобы по лётной станции жалом водить. Совсем в Москве работы у него нет, что ли?

Как и сказал мне и Николаю вчера Лоскутов, нас к себе вызвал Рашид Маратович. Думаю, что сваливание после выполнения манёвра, очень заинтересовало заместителя начальника школы по лётной работе. Даже заставил объяснительные написать.

Пока мы шли в кабинет Мухаметова, Коля благодарил за ночлег.

— Ты ж мог выгнать меня, и дело с концом, — сказал Морозов.

— А потом бы тебя могли и из школы «попросить», верно? И с кем мне соревноваться? — посмеялся я. — Шучу. Теперь знай, что в одиночку можно только застрелиться, а работать всегда надо в команде.

— Верная мысль, — кивнул Коля и крепко пожал мне руку. — Признаю, что из штопора я бы не вывел.

— Признаю, что напрягся в кабине знатно, — улыбнулся я, и мы вместе посмеялись.