Авиатор: назад в СССР 12
Шрифт:
— Обороты! Убрать гак, — прозвучала команда от руководителя полётами.
Те самые мгновения посадки закончены. Самолёт немного качнулся назад. Пытаюсь осознать произошедшее. В этот мир меня возвращает радостный смех и крики Сагита: — «Ура!».
Остановились мы недалеко от конца палубы. Сквозь лобовое стекло вижу одни лишь волны бескрайнего моря.
— Серёга, ты как? Чего молчишь?
— 088й, крыло складывайте. Разворот на 180 и подруливаем на 4ю стоянку. Там будет встречающий, — даёт мне указание руководитель
Я медленно поворачиваю голову вправо. Вижу серый, размытый горизонт. Взгляд вниз, а подомной твёрдая поверхность палубы. Только сейчас понимаю, насколько сильно колотится сердце.
— Там сзади 017й, — сказал я в эфир, складывая крыло.
— Да. Поэтому не задерживаемся. Трос убран.
Медленно проруливаю вперёд и разворачиваюсь. Пока ещё слабо осознаю, что я в море и на борту огромного корабля. Когда едешь по его палубе, он не кажется таким огромным. Боишься что-то зацепить или вообще съехать и свалиться в воду.
При взгляде на неё очень захотелось выпить воды. Хоть даже солёной. Как только подрулили на место стоянки, техник показал выключать двигатели. Из кабины не выходим. Слева наблюдаю, как заходит на посадку Вигучев.
Его гак выпущен. Тросы на палубе натянуты. В эфире плотный радиообмен РВП. Касание! Рёв двигателей и мощный удар об палубу. Су-27К также останавливается перед обрывом и отъезжает назад.
— Фонарь, — сказал я и открыл его.
Какое это блаженство! Морской воздух обдувает вспотевшее лицо. Руки и ноги не хотят подчиняться и полностью расслаблены. Я откинулся назад и прикрыл глаза.
Вспомнил всё, что было до этого момента. Кажется, всё моё пребывание в этом мире свелось к этой посадке. Часы налёта в училище то на холоде, то при высокой температуре. Первая большая любовь за две жизни и трагическая гибель Жени. Афганистан, где было всего в избытке — кровь, слёзы и сухие ветра. Ангола, школа испытателей, каждая авария, где приходилось рисковать и самолётом, и собой. И вот я открываю глаза.
— Серёга, мы это сделали. Всё было не зря, — слышу из задней кабины голос Сагита.
— Не зря. Красота, — отвечаю я, вглядываясь в бесконечную даль Чёрного моря.
Сбоку слышу свист. Вигучев первым вылез из кабины. Шлем он ещё не снял. Его комбинезон был весь вымокший от пота. Я тоже вспотел не меньше.
— Ну, вы и отчаянные парни. И сколько же у вас осталось? — улыбнулся он.
Я догадался, что имел в виду наш коллега. Вигучев решил, что у нас остаток топлива был маленький. Если нас не пропустить вперёд, мы просто уйдём на сушу. И тогда, в этот день посадка может получиться только у него. Это было бы большим подспорьем в противостоянии двух фирм. Никто бы не разбирался потом, когда сели МиГовцы.
— Ты понимаешь, о чём он? — картинно спросил я у Сагита.
— Понятия не имею.
Я выполнил воинское приветствие, на что суховский лётчик выпрямился в струнку. Вигучев громко рассмеялся и приложил правую руку к голове, проявляя к нам уважение.
К самолётам уже шла огромная масса людей. Я начал спускаться по стремянке, а меня уже пытались поймать на руки и трижды подкинуть вверх.
Встав ногами на палубу, я почувствовал единение с кораблём. Будто стал его частью. В нём большая сила. Эмоций сдержать не получилось. Я медленно опустился на колени и поцеловал палубу, которая так мягко приняла нас сегодня к себе.
— Мы сделали это, Вань, — сказал я, поднимая голову.
Вигучева уже подбрасывали в это время на руках, а мне хотелось выполнить свой ритуал. Вот только сегодня к самолёту было не так просто попасть. Люди обступили меня очень плотно.
Белкин начал расцеловывать, не сдерживая слёз. Самсонов не отпускал от себя Вигучева и приветливо махал нам.
Большие начальники с адмиральскими звёздами на погонах во все стороны говорили, что были уверены в успехе. Мол, всё получилось, благодаря им. Не спорю, что они много сделали работы. Однако всю ответственность на себя, как мне кажется, взяли генеральные конструкторы и один простой руководитель полётами.
Подняв голову, я увидел облокотившегося на перила невзрачного человека. Он нервно выкурил сигарету и тут же начал вторую. Седой, щуплый и очень уставший. Наверняка, тот самый руководитель полётами.
Из-за его спины вышел знакомый мне человек. Развевающиеся на ветру светлые волосы и надменный вид — товарищ Чубов тут как тут. И всё же не захотел спускаться.
— Хватаем его! — кричит кто-то из техников.
И я несколько раз был подброшен над толпой. В очередной раз почувствовал себя рок-звездой!
Как только меня поставили на палубу, я встретился взглядами с Чубовым. Грозный взгляд сменился ехидной улыбкой. Он несколько раз кивнул мне и нехотя поаплодировал.
— Товарищи! Товарищи лётчики! — подошёл к нам адмирал. — Это было здорово. Мы все переживали, но решение было нами принято посадить самолёты сегодня. Теперь ждите вызов. Поздравляю!
— Куда? — хором спросили мы втроём.
— Думаю, надо вам колоть дырочку на ваших пиджаках и кителях, герои.
Глава 14
Морской ветер приятно обдувает, развевая мои волосы. Крики чаек перемешались с громкими разговорами людей, стоящих на палубе «Леонида Брежнева». Со всех сторон слышны радостный смех, шутки и поздравления. А мне хочется побыть в стороне от всего празднования.
Подойдя к краю палубы носовой части корабля, я смог насладиться невероятным зрелищем. Высокий корпус авианесущего крейсера, идущего на большой скорости, рассекал волны Чёрного моря. Его острый нос, будто лезвие, врезался в плотную массу воды. С этой лёгкостью ножа вспарывались глубинные толщи морских вод.