Австро-Венгерская империя
Шрифт:
16 ноября 1918 г. Венгрия была провозглашена республикой, Кароли стал ее президентом. Однако будущее нового государства оставалось неясным. С одной стороны, в самой Венгрии продолжалась ожесточенная борьба различных политических группировок — от консерваторов-монархистов до левых социалистов и быстро набиравших силу коммунистов. С другой стороны, трудно было предсказать, что вообще останется от венгерского государства после того, как будет заключен мир; к началу заседаний Версальской конференции в январе 1919 г. Венгрия де-факто утратила более половины своей предвоенной территории и населения. Федеративный проект, выдвинутый осенью 1918 г. О.Яси и поддержанный М.Кароли, появился слишком поздно, когда политические лидеры «непривилегированных» народов королевства уже не считали необходимым сохранение исторической Венгрии. Более того, в действиях многих югославянских, словацких и румынских политиков
Подобно тому, как император Карл платил по историческим счетам Франца Иосифа и его советников, венгерские либералы, пришедшие к власти осенью 1918 г., расплачивались за ошибки своих предшественников — консервативной аристократии, националистической интеллигенции и других твердокаменных сторонников принципа дуализма. Позднее, в эмиграции, Оскар Яси с горечью вспоминал о крахе своего проекта «Придунайских Соединенных Штатов»: «Я считал... первейшим долгом показать миру, что осуществление империалистических предложений о разделе Венгрии не привело бы к разрешению проблемы межнациональных отношений и лишь заменило бы прежний сепаратизм новым; и что гарантии лучшего, более справедливого устройства предоставила бы лишь естественная автономия каждого народа и союз этих самоуправляющихся наций на основе всеобщего равноправия» (Jaszi О. Revolution and Counter-Revolution in Hungary. L., 1924. P. 58).
История создания и краха «версальской системы» в межвоенной Центральной и Восточной Европе доказала, что Яси был прав. Однако и он не учел один важный момент: в эпоху национализма мирное сосуществование небольших центральноевропейских и балканских народов было возможно лишь до тех пор, пока их объединял мощный наднациональный фактор, каковым являлась династия Габсбургов и созданное ею уникальное государство. Габсбургская монархия была важна для Центральной Европы не в качестве государственно-правового принципа или олицетворения многовековой исторической традиции, а прежде всего как интегрирующая сила, способная более или менее успешно представлять интересы всех своих подданных, сглаживать и уравновешивать политические, этнические и религиозные противоречия. Крах государства Габсбургов привел к тому, что в центральноевропейском регионе словно бы распахнулся гигантский ящик Пандоры, из которого вырвались давние обиды и предрассудки, взаимная зависть, неприязнь и ненависть.
* * *
Впрочем, в конце октября 1918 г. императорская администрация формально еще продолжала существовать. 25 октября Карл I назначил своим последним премьер-министром либерального австрийского профессора Г.Ламмаша. Министром иностранных дел стал Д.Андраши-младший, сын знаменитого венгерского политика эпохи Франца Иосифа. Они не успели, да уже и не могли предпринять какие-либо заметные политические шаги. Андраши, правда, обеспечил дипломатические формальности, необходимые для начала переговоров о перемирии. Ламмашу же оставалось лишь содействовать тому, чтобы власть перешла от Габсбургов в иные руки мирным путем. Агонию монархии было уже не остановить.
При этом в высших слоях общества еще оставалось немало монархистов, готовых прийти на помощь Габсбургам. Например, «лев Изонцо» фельдмаршал С. Бороевич, находившийся в Клагенфурте, располагал определенным количеством войск, которые сохранили дисциплину и верность присяге. Бороевич был готов идти с этими войсками на Вену и занять ее. Он дважды посылал императору телеграммы с просьбой об аудиенции, но получил отказ: Карл, догадывавшийся о планах фельдмаршала, не желал военного переворота и к тому же опасался, что действия Бороевича приведут к кровопролитию в столице, где радикальные социал-демократы начали формирование своих вооруженных отрядов — «рабочей гвардии». Подобную нерешительность Карл I проявит и три года спустя, при попытке вернуть себе венгерский трон. Похоже, император предпочитал полагаться не на штыки последних верных ему батальонов, а на неисповедимую волю Господню.
10 ноября после переговоров премьер-министра Г. Ламмаша с представителями Национального собрания Немецкой Австрии стало ясно, что на предстоящем голосовании по вопросу о будущем государственном устройстве большинство депутатов выскажется в пользу республики. Социал-демократы и часть националистов требовали отречения Карла I. На следующий день Ламмаш и министр внутренних дел Ф.Гайер приехали в Шёнбрунн. Прочитав проект манифеста, предложенного ему министрами, император воскликнул: «Но это же отречение!» Ламмаш, Гайер и секретарь императора К.Веркман убеждали его в том, что на самом деле разработанный ими документ предполагает отказ Карла не от короны,
Присутствовавшая на переговорах Зита решительно и весьма эмоционально поддержала мужа. «Нет, Карл! — кричала императрица. — Лучше погибнуть! Потом придет Отто... А если умрем мы все — есть еще другие Габсбурги!». Нужно отдать должное мужеству Зиты: ее фраза о смерти вовсе не была бахвальством. Габсбурги отлично знали о судьбе Николая II и его семьи, расстрелянных большевиками всего четыре месяца назад, а одним из главных аргументов Ламмаша и Гай ера в пользу подписания манифеста была именно забота о безопасности монарха, его жены и детей. В разговор вновь вступил Веркман; он убеждал Карла и Зиту, что манифест не будет означать отречения, и намекал на то, что отказ императора подписать документ может привести к штурму Шёнбрунна «рабочей гвардией». «Сегодня всюду царит безумие, — произнес императорский секретарь. — В сумасшедшем доме государей нет. Вашему Величеству нужно подождать, пока народы придут в себя. Этот путь манифест оставляет открытым. Подпишите, Ваше Величество...»
Возможно, эти слова стали решающими. Воля Карла и Зиты к сопротивлению была сломлена. Последний Габсбург поставил подпись под документом, в котором значилось: «С момента вступления на трон Я неустанно пытался избавить свои народы от бед войны, в начале которой нет Моей вины. Не колеблясь, Я восстановил конституционный порядок и открыл всем народам путь к самостоятельному развитию. Руководствуясь, как и прежде, неизменной любовью ко всем Моим народам, не желаю, дабы Моя особа служила препятствием на пути их свободного развития. Заранее признаю решение, которое примет Немецкая Австрия о своем будущем государственном устройстве. Народ посредством своих представителей взял власть в собственные руки. В связи с этим Я отказываюсь от участия в государственных делах в какой-либо форме, одновременно освобождая от обязанностей назначенное Мной австрийское правительство. Пусть народ Немецкой Австрии создаст новый [государственный] порядок и объединится вокруг него. Счастье Моих народов всегда было Моим самым горячим желанием. Только внутренний мир способен залечить раны, нанесенные войной. Карл. Вена, 11 ноября 1918 года». На следующий день Немецкая Австрия была объявлена республикой.
13 ноября в Вену из Будапешта приехала делегация правительства Венгрии — с требованием отречения Карла IV от венгерской королевской короны. Последовал отказ, но на сей раз переговоры были недолгими: Карл согласился подписать манифест, подобный обнародованному в Австрии. С формально-правовой точки зрения он, однако, остался императором и королем, поскольку отказ от участия в государственных делах не был равнозначен отречению от титула и полномочий монарха. Последний Габсбург «лишь» приостановил исполнение этих полномочий — но, несомненно, рассчитывал вернуться к власти. Эта надежда не покидала его и после того, как 23 марта 1919 г. по настоянию австрийского республиканского правительства и с согласия держав Антанты императорская семья была вынуждена покинуть родину и перебраться в Швейцарию. Карл Первый и Последний ни на минуту не допускал мысли о том, что многовековое царствование династии Габсбургов кончилось навсегда, а он сам, 32-летний молодой человек, — уже не более чем часть европейской истории.
В тот день на пограничной станции Фельдкирх находился австрийский писатель Стефан Цвейг, в отличие от императора, возвращавшийся на родину из Швейцарии. Позднее он вспоминал: «Медленно, можно даже сказать — величественно приближался поезд, особый поезд, не старый, поблекший от дождей обычный пассажирский состав, а черные, широкие салон-вагоны. Паровоз остановился. По рядам людей, находившихся на платформе, пробежал вздох — а я все еще не понимал, почему. Как вдруг за окном вагона я увидел императора Карла, последнего австрийского императора, и его одетую в черное супругу, императрицу Зиту. Я окаменел: последний император, наследник габсбургской династии, семьсот лет правившей этой страной, покидает империю! Несмотря на отказ от формального отречения, республика позволила ему уехать со всеми почестями — или скорее он сам добился этого. Это был исторический момент — огромное потрясение для того, кто вырастал в империи, чья первая песня в школе была об императоре, кто затем в армии клялся в «верности на земле, на море и в воздухе» этому человеку, который теперь в обычном штатском костюме серьезно и задумчиво смотрел из окна Вагона... Славная череда Габсбургов, которые из века в век передавали друг другу императорский скипетр, в этот момент подошла к концу».