Автоликбез
Шрифт:
Вас тянут: включите аварийку, зажигание и нейтраль. Вы должны держать буксир постоянно натянутым, лучше, чтобы он вообще не касался земли, особенно на спусках. Тогда не будет резких рывков вашей машины, даже если буксирующий не очень опытен. Для этого нужно держать правую ногу на тормозной педали и по необходимости подтормаживать. Перед остановкой – у светофора, закрытого переезда и т. п. – вы своей машиной должны плавно, заранее, останавливать переднюю. Если двигатель ваш не работает, это будет нелегко, но возможно – не забывайте о ручнике.
Переночуем?
Где остановиться на ночь? Лучше в мотелях, которых
А если и ДПС нет, то лучше отъехать подальше в лес, чтобыс дороги не было видно, и там можно отдыхать спокойно. А утром – счастливого пути!
Папа Римский Иоанн Павел II
(ЭТО ОСОБАЯ, ПОТРЯСАЮЩАЯ СТРАНИЧКА МОЕЙ ЖИЗНИ. И АВТОМОБИЛЬНОЙ ТОЖЕ)
Умер Папа Иоанн Павел Второй. Даже и те, кто мало слышал о нем, после его смерти поняли: это был великий человек. Никогда и нигде за всю историю человечества на похороны человека не собиралось столько миллионов людей.
У меня, у моей семьи с именем этого человека связан один случай, который я и тогда, восемь лет назад, счел знаком Судьбы. И теперь, после того как Папа ушел, а я в полной мере осознал величие Иоанна Павла Второго, я не могу вам об этом случае не рассказать.
Ровно десять лет назад, в самый день Святой Православной Пасхи, 27 апреля 1997 года, мы всей семьей – я, жена, двое сыновей – рванули на машине в Италию. Машина была новенькая, только что полученная на ВАЗе «десятка». Получена она была для редакционных испытаний в «Комсомолке», где я тогда работал. Еще карбюраторная, из самой первой партии, они еще тогда в продаже не были. Уже потом, вернувшись в Россию, я узнал, что эта «десятка» оказалась первым товарным автомобилем этой марки, выехавшим за пределы России.
Я этого не знал, но мы все это чувствовали – на всех границах бывших соцстран Польши, Словении, Венгрии – нас сопровождали любопытные, благожелательные толпы пограничников, таможенников: «А сколько стоит?», «Откройте капот», «Можно посидеть за рулем?» – вопросов было множество, доходило до того даже, что в Польше нас заправили бесплатно, за экскурсию по машине, а в Словении нам забыли поставить штампики о пересечении границы в паспорта, и пришлось за ними возвращаться. Кстати, стоила тогда, в 97-м году, «десятка» почти девять тысяч долларов, но никого это не смущало, и все говорили, что такую машину за такие деньги они бы купили, честное слово, не вру.
Мы ехали с ночевками, но нигде не задерживаясь, и через четыре дня въехали в Рим. Была суббота, день кончался. Начало мая – тепло, садилось солнце. Мы, конечно, очень устали – за спиной осталось больше трех тысяч километров, но прежде чем найти гостиницу, нам страшно хотелось, хоть что-нибудь в Риме увидеть, хоть немного побродить по его улицам. Поэтому мы въезжали в Рим все глубже и глубже и поняли, что оказались в Ватикане – в самом сердце итальянской столицы.
Не помню уж, как мы нашли парковку, но закрыли машину с московскими
Да, мы стояли в центре Италии, в центре Рима, в центре Ватикана, прямо перед дворцом Папы. «Ребята, уже все закрыто», – сказал я расстроено, а моя наблюдательная жена не согласилась: «Смотрите, люди куда-то идут! Пошли за ними». Действительно, народ стекался, как стекаются в Лужники, в Кремлевский дворец – в одном направлении. И мы пошли туда же, куда и все. Прошли ворота со смешными воинами в старинных нарядах, то ли с алебардами, то ли с секирами в руках – они проверили наши сумки и поводили ладонями по одежде. Прошли маленький двор, карабинеров с оружием, которые охраняли высоченные резные двери огромного зала с амфитеатром рядов.
И прямо за нашими спинами эти двери карабинеры закрыли, а я спросил одного из них по-французски: «А что здесь будет?» Он посмотрел на меня диким глазом и ничего не ответил, трудясь над дверью, – дверь была очень массивная.
Мы с женой и сыновьями нашли свободные места, а их уже почти не было, сели, стали ждать и осматриваться. Я приготовил видеокамеру, но подошел карабинер и вежливо сказал, что снимать нельзя.
И кого здесь только не было!! Яркими пятнами национальных костюмов выделялись делегации – их было множество, из многих стран. Черные, белые, желтые, раскосые, – казалось, здесь собрались люди со всего мира. Но мы это поняли чуть позже, а сейчас смотрели на сцену – кто же на нее выйдет, кого же мы увидим сейчас?
И вдруг на сцене, в белых одеждах, в высоком таком головном уборе появился… Папа Римский! Сам Папа!!! Клянусь: мы ожидали чего угодно, но только не этого!!!
Зал взорвался, зааплодировал, раздался голос, который представлял присутствующие делегации стран – одну за другой. Те вставали, их приветствовали, хлопали, они махали платками, цветами, еще чем-то, и так продолжалось долго.
А потом все затихло, враз. Все замолкло, будто выключили звук, и в полной тишине раздался хрипловатый и уже тогда старческий голос Иоанна Павла Второго, он читал молитву. Мы замерли и не дышали. Мы, конечно, не понимали ничего, кроме слов, повторявшихся то и дело, слов, которые пел весь зал: «Аве Мария!.. Санта Мария!..» И мы их пели и крестились, как и все, только крестились по-православному – справа налево: «Аве Мария. Санта Мария.»
Это было потрясающе: мы поняли, мы узнали, что попали на ежесубботнюю, традиционную мессу Папы Римского. Я стоял, пел, крестился и мурашки бежали у меня по спине. Ну задержись мы на этом трехтысячекилометро-вом огромном пути хоть на пять секунд где-то – в ресторане, в туалете, у светофора – и двери закрылись бы перед нами, а не за нами. И никогда бы мы вот так, живьем, не увидели самого Папу Римского, не услышали его голос, его молитву за всех нас, за весь мир – католический, православный, мусульманский, иудейский, буддистский – за любой мир, за всех людей, живущих на этой земле.