Автор чужих шедевров

Абросов Дмитрий

(Терборх деланно обижается) - Мальчишка! Мог бы сделать вид, что не знаешь! Вот всё настроение рассказывать пропало.

Вермеер делает фейспалм.

(Халс) - Да пусть расскажет! Нам с Питером любопытно.

(Де Хох, заинтересованно) - А бюргер католиком был или кальвинистом? Это, знаете ли весьма существенный момент.

(Терборх) - Ой, да какая теперь разница кальвинист, католик! После того, как католическая Франция присоединилась к протестантской коалиции я вообще перестал что-либо понимать. Не важно! Ну, пусть кальвинистом. И

вот он, кальвинист этот... Я забыл о чем начал рассказывать. Питер, ты меня с этим кальвинистом совершенно запутал! Ян, о чем я рассказывал?

(Вермеер) - О том, как похмельный бюргер заснул во время мессы.

(Халс) - Мессы? Так значит, всё же католик?

(Терборх) - Ну, значит католик. Не в этом же дело! Вы послушайте!..

(Де Хох) - Герард, этот ваш персонаж так быстро прыгает из одной конфессии в другую, что это вызывает у меня головокружение и подспудную к нему неприязнь. Что за человек, если так быстро меняет убеждения? Причем фундаментальные убеждения для всякого доброго христианина.

(Халс) - Может быть выпьем, для лучшего понимания? А потом Герард продолжит свою историю. А мы не будем его прерывать.

Пьют. Входит ван Меегерен со стаканом в руке.

(Терборх) - О! А вот и наше юное дарование! Я же говорил - придет! А вы мне...

(Вермеер) - Ну, просто сегодня он несколько задержался. Я и подумал было...

(Хан) - Вечер добрый. Вы бы хоть закусывали, господа!

(Терборх) - А нам не нужно!

(Хан) - Это ещё почему?

(Де Хох) - Не догадываешься?

(Халс, морщится) - Давайте не будем об этом!

(Хан) - Прошу прощения!

(Терборх) - Вот, Ян, смотрите, какой воспитанный молодой человек! Ему намекнули на его бестактность, и он тут же извинился.

(Де Хох) - Да уж. Извиняться перед собственными галлюцинациями - это знаете ли, просто верх интеллигентности.

(Халс) - Питер, я же просил!

(Де Хох) - Франс, вы мертвы уже почти триста лет. Всё никак не привыкнете?

Франс Халс демонстративно отворачивается от де Хоха. Шумно выдыхает.

(Вермеер) - Питер, и правда, зачем Вы так? Франс, не обижайтесь, мы все в одинаковом положении. Ну, кроме Хенрикуса. Кстати, Хенрикус, каким образом Вы к нам сегодня попали? Снова кокаин?

(Терборх) - Кокаин? Я помню губернатор Эссекибо Адриан Гроненеген прислал в Антверпен целый флейт с листьями коки. Прекраснейшее средство от головной боли, я вам скажу! Мне очень помогало. Я и доброму королю Филиппу IV настоятельно рекомендовал. Он очень меня благодарил, за этот дельный совет.

(Хан) - Нет, нет, господин Вермеер. Сегодня только абсент.

(Терборх) - Абсент? Ян, а плесните-ка старику абсента! Никогда не пробовал.

(Вермеер) - Герард, Вы уверены?

Терборх делает повелительный жест рукой. Вермеер наливает, Терборх выпивает махом. Глаза его широко раскрываются, он ставит бокал на стол и замирает с открытым ртом.

(Вермеер) - Хенрикус, нам очень приятно ваше общество, однако мне кажется, что Вы

разрушаете себя. Ваш друг Теодор очень верно сказал, что работа - лучшее средство от любой хандры. Может быть Вам стоит занять себя чем-то более достойным, чем пить до потери связи с реальностью, да малевать портреты всяких нуворишей?

(Халс) - А чем плохи портреты? Вон наш уважаемый маэстро Терборх обрёл известность благодаря портретам.

Маэстро Терборх всё ещё сидит выпучив глаза и открыв рот.

(Вермеер) - Как бы Вам пояснить, Франс? Люди, которых писал наш маэстро были... Это были последние рыцари, Франс. Это был закат эпохи. На их лицах лежал отблеск собственных великих свершений, отблеск великих деяний их предков. На подписание мюнстерского мира съехался весь цвет тогдашней Европы. И наш маэстро Терборх очень удачно там оказался. Что ни в коей мере не умаляет его достоинств, как живописца. Но удача - великая вещь. Вот наш юный друг несомненно талантлив, но неудачлив. Он поставил изготовление парадных портретов на поток, зарабатывает неплохие деньги, но это всё не то. И люди не те, и портреты... Поэтому он и предпочитает коротать время в нашем с вами обществе.

(Халс) - Понятно.

(Де Хох) - У неудачи нашего друга есть имя.

(Халс) - Вот как?

(Вермеер) - Питер прав. Его зовут Абрахам Бредиус.

(Де Хох) - Твой, кстати, коллега, Ян, - тоже эксперт!

(Вермеер) - Питер, Вы напрасно пытаетесь меня уколоть. Я, в отличие от этого пресловутого Бредиуса, действительно разбираюсь в живописи. Поскольку и сам художник не из последних. Я как и Вы член гильдии святого Луки...

(Де Хох, смеется) - Ладно, ладно, Ян! Я был несправедлив, поставив тебя на одну полку, с этим, как там Тео его назвал?

(Хан) - Напыщенным индюком.

(Вермеер) - В точку! Друзья мои, а у меня родилась презабавнейшая идея, как нам проучить этого 'эксперта'. Допустим, мы с Хенрикусом в соавторстве, напишем картину...

(Де Хох) - Ян, у тебя нет ручек!

(Вермеер) - Пустяки. Ручки есть у Хенрикуса. Тут важна сама идея: Бредиус ошибется в любом случае - не важно признает ли он картину моей или нет!

(Терборх) - Ого! Ну ничего себе!!!

(Де Хох) - Отмер?

(Терборх) - Гхм... Ну, не совсем. Но в некотором смысле... Так, что я пропустил?

(Халс) - Герард, твой ученик пытается втянуть нашего юношу в сомнительное предприятие. Впрочем, я понимаю, что это необходимо им обоим. И даже понимаю для чего.

(Терборх) - Гхм... Поясните!

(Халс) - Ян хочет написать картину руками Хана. Таким образом Ян собирается творчески переосмыслить, и воплотить в жизнь тезис одного моего хорошего знакомого: cogito ergo sum. 'Творю - значит живу' - звучит ничуть не хуже. Ну, а Хану эта работа необходима, чтобы выбраться со дна мрачной меланхолии, а заодно вывести на чистую воду своего недоброжелателя, жуткого невежду, доктора искусствоведения Абрахама Бредиуса. И всю свиту его подпевал заодно.