Автор чужих шедевров
Шрифт:
оставшись одна жена.
Ей в замке одной тоскливо.
Конечно, когда один,
и только глядят на тебя молчаливо
лица со стен из картин,
поневоле становится страшно.
Баронесса так рада гостям.
И вот какая удача - однажды
я сам оказался там!
Мы много гуляли по замку,
общались и пили вино.
И вдруг на чердаке, без рамки
увидел я полотно...
Я
Чуть голову наклоня,
Прекрасным, печальным взглядом
Спаситель смотрел на меня...
(Боон) - И что же случилось далее?
(Хан) - Мавруке рассталась с холстом.
(Боон) - Но как же ты из Италии
уехал, что было потом?
Как ты сумел покинуть
страну? Это невозможно!
Как ты провёз такую картину
через границу с таможней?
(Хан) - Вот что узнать ты хочешь!
С контрабандистами, морем,
мы тёмной дождливой и ветреной ночью,
тихо прокрались, как воры.
Боцман шептал 'Vaffanculo!',
наверно молился богине,
чтобы наш след не взяли акулы
диктатора Муссолини.
(Боон) - У Муссолини акулы?!
(Хан) - Акулы. Притом ручные.
Они на границе несут караулы
словно собаки цепные.
Но нам улыбнулась удача:
укрыли нас дождь и тучи.
Могло всё сложиться довольно мрачно,
А кончилось как нельзя лучше!
Дружище, прошу помоги мне -
посредником будь в продаже
этой прекрасной, бесценной картины!
(Боон) - Я честно, обескуражен,
просьбой несколько странной.
Ты предоставишь мне смету -
стоит ли сделка моих стараний?
Я даже не знаю, что это
картина или икона...
(Хан) - Ну, где-то полмиллиона.
(Боон) - Что?!! Это вот стоит полмиллиона?!!
(Хан) - Ну, да. Где-то полмиллиона.
(Боон) - Полмиллиона, полмиллиона...
Это вообще законно?
(Хан) - Ну, это цена для аукциона.
А так, где-то полмиллиона.
(Боон) - О, Боже мой! Полмиллиона!!!
А если мне долю вычесть...
(Хан) - Ну, если продастся за полмиллиона,
то доля твоя сотня тысяч.
(Боон) - Ааааааааааааааааааааааа!
Оооооооооооооооооооооо!
Идёт вокализ и танец Боона
на все полмиллиона.
С балеринами, шампанским, яхтами, драгоценностями, и прочими милыми сердцу всякого парламентария вещами и явлениями.
После наплыва грёз и эмоций, Боон совершенно обессиленный падает в кресло.
(Хан) - Карл, я правильно понимаю, ты согласен участвовать в продаже?
(Боон) - Знаешь, дружище, я всё же член парламента! За сто тысяч я согласен продать даже себя.
(Хан) -
(Боон) - На этот счёт можешь быть совершенно спокоен. Коммерческая тайна - для меня святое.
Сцена 8. Экспертиза.
Присутствуют Карл Боон, Даниель ван Бойнинген, Джуст Хоогендайк, Абрахам Бредиус, Хамстед де Гроод, Дирк Ханнема, прочие эксперты и критики. Картина 'Христос в Эммаусе' до времени накрыта полотном.
(Боон) - Господа, я собрал вас всех сегодня, для того, чтобы провести предварительную экспертизу и оценку одной картины. Сразу оговорюсь: продавец останется анонимным. Скажу только, что картину из личного собрания продает наследница известной аристократической фамилии. Все мы понимаем, что аристократы не любят, когда становится известно об их финансовых затруднениях. Поэтому надеюсь, вы проявите в этом вопросе такт и понимание, и не сделаете попытки выяснить больше, чем вам уже известно. Теперь к самой картине. Voila!
Карл Боон артистическим движением срывает полотно с картины. Абрахам Бредиус вскакивает с кресла, но тут же хватается за сердце. У него подгибаются колени, он хрипит нечто нечленораздельное. Он бы упал, но его подхватывают, усаживают на диван, несут воды... В общем начинается бестолковая суета вокруг внезапно занедужившего. Участливые вопросы о самочувствии и проч.
(Бредиус с полотенцем на голове, с расстёгнутой манишкой) - Вы... вы понимаете, что это? Нет, вы не понимаете, что это! Я сейчас... Сейчас объясню. Не нужно никакой экспертизы. Впрочем, пусть будет. Это не имеет значения. Простите, господа, что заставил вас волноваться! Карл, дорогой, дайте я обниму Вас! И прикажите подать коньяка! Повод есть. Ну, и для расширения сосудов. А то я, знаете, несколько разволновался.
Вот что я вам скажу, друзья мои. Нет универсального ответа на вопрос 'в чем смысл жизни?'. Каждый по своему отвечает на него, если, конечно, вообще задумывается над этим. Я же давно для себя решил, что жизнь моя посвящена живописи. И видит Бог, я искушён в этом вопросе более многих. По крайней мере о 'старых голландцах' я знаю практически все. Всё, что известно на настоящий момент. Однако, есть вещи, события, которые скрыты от нас пологом времени. Искусствоведение - это наука, господа. И, как во всякой науке, здесь есть гипотезы, теории, открытия.
Так вот господа, эта картина принадлежит кисти нашего великого соотечественника Йоханнеса Вермеера Делфтского. И я... я ждал её всю жизнь. Я знал, что Вермеер должен был написать нечто подобное. У всех художников того периода есть произведения на библейскую тему. И только у Вермеера мы не знаем ни одного. В своей монографии по Яну Вермееру я предположил, нет, я предсказал, что у него есть картины библейской тематики. Я опасался того, что они навсегда утрачены. Но нет! Вот перед нами это полотно. И оно подтверждает, что я был прав! Я был прав в своих предположениях. Прав в своих оценках. Прав в выборе жизненного пути!