Бабочки на крутых ступенях

Абалихин Александр

– Китлалполь уже давно живёт в Миштлиалтепетле и душой она теперь вместе с ацтеками, – сказал Текалотль.

– Я бы не стал так уверенно говорить о пристрастиях души твоей супруги, – усмехнулся Азтлан. – Я уверен, она до сих пор тоскует о своей родне. А ведь народ Тласкалы постоянно воевал с ацтеками. Как я слышал, твоя жена помнит историю своего народа, поэтому не мне тебе напоминать об извечном противостоянии ацтеков и тласкальтеков.

– Тласкальтеки теперь нам не враги, – возразил Текалотль.

Азтлан и Коуолли при этих словах переглянулись и едва заметно усмехнулись.

Текалотль заметил их ухмылки и встревожено спросил:

– Что-то произошло за то время, пока мы находились в храме Кетцалькоатля?

– Пока ничего не произошло, – сказал Азтлан.

– Но ведь ты знаешь, Текалотль, что во время войны к инородцам, проживающим на земле ацтеков, доверять нельзя, – сказал Коуолли.

– О чём вы говорите? Уж не началась ли война с Тласкалой? – настороженно спросил Текалотль.

– Война пока не началась. Однако если она начнётся, то это будет настоящая, а не Цветочная война. А война грядёт. Решение уже принято, – глухо произнёс Азтлан.

Услышав эти слова, Китлалполь вздрогнула. Она прекрасно осознавала, что означала война её народа с ацтеками. Война Тласкалы с империей ацтеков была ужасной не только для неё, но и для всех её родных, оставшихся в Тласкале. Китлалполь прекрасно понимала, что Тласкала, окружённая со всех сторон империей ацтеков, долго не выстоит в кровопролитной схватке с жестокими врагами. Единственная надежда была лишь на то, что в случае очередной войны ацтеки не уничтожат Тласкалу полностью. И то, это случится только по простой причине, которую недавно озвучил сам нынешний правитель ацтеков Мотекусома на одном из пиров в Теночтитлане. Тогда Китлалполь услышала его слова и пришла от них в смятение. Мотекусома тогда сказал:

– Тласкальтеки нужны нам, чтобы поставлять жертвы Богам.

Конечно, правитель ацтеков не обращал внимания на сидевшую неподалёку от него за столом Китлалполь. Однако слова Мотекусомы крепко запали ей в память. Она и раньше знала, что ацтеки воюют не столько за расширение территории своей страны, сколько за возможность устраивать массовые жертвоприношения пленённых врагов. Слова правителя ацтеков пронзили её в самое сердце. Ведь правитель ацтеков сказал так о её сородичах – тласкальтеках. После этих слов властителя ацтеков, Китлалполь ещё больше стала ненавидеть человеческие жертвоприношения. В своём богатом воображении она рисовала одну картину страшнее другой. Мысли о возможных предстоящих жертвоприношениях и истреблении ацтеками её родственников и друзей приводили Китлалполь в ужас.

Частые ритуальные войны, которые организовывали в последнее время ацтеки, назывались Цветочными, потому что население встречало возвращавшихся с поля боя воинов с цветами в руках. Ацтеки обязывали выходить с ними на бой близлежащие к империи ацтеков страны и города, в число которых входила Тласкала. Ацтеки действительно не столько стремились к захвату земель соседей, сколько желали взять как можно больше пленных, чтобы принести их в жертву Богам. Соседи ацтеков вынуждены были покориться воле жрецов ацтеков, которые требовали всё больше и больше человеческих жертв. Такие сражения стали регулярными, и к ним уже все стали привыкать. Даже Китлалполь воспринимала Цветочные войны как обыденное явление.

Однако жрецам ацтеков, особенно в Теночтитлане, скоротечных ритуальных войн было мало. Им потребовалась большая война, чтобы отвлечь население от проблем с нехваткой продовольствия из-за нескольких неурожайных лет. К тому же, после кровопролитной настоящей войны даже у самих ацтеков едоков становилось меньше, а их соседи должны были пребывать в страхе перед могущественными соседями, узнав о жертвоприношениях десятков тысяч своих несчастных соплеменников на алтарях храмов в Теночтитлане, Тескоко, Тлакопане, Миштлиалтепетле и в других городах великой империи ацтеков. Китлалполь знала, что жрецам не пришлось долго уговаривать Мотекусому начать войну с Тласкалой. Ацтекам нужно было развязать войну с многочисленным соседним народом, войско которого считалось более слабым, чем войско ацтеков. Таким удобным противником для ацтеков была Тласкала.

– Откуда вы знаете, что решение о начале войны принято? – спросил Текалотль.

– К Чимолли прибыл гонец из Теночтитлана от Мотекусомы, – сообщил Азтлан. – Насколько мне известно, война с Тласкалой – дело решённое. Жрецы лишь выбирают день, удобный для начала войны.

– Мне кажется, что ты не рад войне, Текалотль? С каких это пор знатный человек, сын военачальника-тлакатекали, который за свою жизнь пленил пятнадцать врагов, начинает трепетать вместе со своей женой, услышав про грядущую войну? – с усмешкой произнёс Коуолли.

– Это неожиданное известие для меня, – признался Текалотль. – Мне требуется оповестить об этом всех жителей Заоблачного города.

– Текалотль, пора бы тебе самому возглавить и повести из Миштлиалтепетля в Теночтитлан войско, – сказал Азтлан. – Ведь до женитьбы ты сам был воином-орлом, взявшим в плен четырёх врагов.

– Что ж, нам и вправду следует с вами переговорить, – задумчиво произнёс Текалотль и обратился к Китлалполь:

– Ступай домой, милая!

– Никуда не ходи. Отведи меня домой, – попросила Китлалполь.

– Кипактли проводит тебя, – сказал Текалотль.

– Я полагал, что мне тоже необходимо принять участие в беседе с вами, – нахмурившись, сказал жрец храма Тецкатлипоки.

Азтлан и Коуолли с недоверием посмотрели на Кипактли.

– Что ж, наверняка, это важно. Чимолли, правда, собирался переговорить только со мной, Коуолли и Текалотлем, но если ты желаешь, пойдём с нами, Кипактли, – предложил Азтлан.

– Почему-то Чимолли не хотел, чтобы мы с Азтланом поднимались на пирамиду Луны, – сказал Коуолли.

– Это не из-за Кипактли, а из-за Олонтетля, – сказал Азтлан. – Чимолли не хотел, чтобы мы с ним встречались. Старший жрец Миштлиалтепетля недоволен Олонтетлем.

– А вот и сам Олонтетль идёт к нам! – сказал Кипактли, увидев спускавшегося по ступеням пирамиды стройного молодого человека в зелёном плаще и с венцом на голове, украшенным зелёными, белыми и синими перьями.

Олонтетль – жрец храма Кетцалькоатля был самым молодым среди жрецов Заоблачного города. Он приветливо помахал рукой всем, стоявшим у подножия пирамиды.