Багровое веселье
Шрифт:
За годы работы я многому научился и сейчас прекрасно знал, что нужно делать, когда сталкиваешься с загадкой, окутанной тайной. Я запер кабинет и отправился в спортивный клуб «Харбор».
Когда я еще только начинал тренироваться в клубе, «Харбор» был обыкновенным боксерским спортзалом на территории порта. Порт представлял собой скопление замызганных и обветшалых товарных складов, а Генри Чимоли, директор клуба, носил старый хлопчатобумажный свитер и стоптанные кеды. Сейчас порт сверкал свежей краской и современным оборудованием, а клуб «Харбор» – яркими трико и модными спортивными шмотками. Сам же Генри рассекал по залу в белом атласном костюме и кроссовках «Рибок».
За дверью в соседнем зале шло занятие по аэробике, и я вдруг подумал, что еще ни разу не видел женщины, которая бы хорошо выглядела в обтягивающем трико, за исключением, быть может, Джелси Киркланд. Сюзан всегда тренировалась в огромной майке и длинном свитере. Я подумал, что большинство мужчин, начав тренироваться, обычно стараются поднять побольше, пусть даже за счет качества выполнения. Женщины же, наоборот, уделяют больше внимания правильности исполнения, не очень-то заботясь о весе.
Я подумал, что убийца Красная Роза, похоже, хотел напугать меня. Но зачем? Ведь он не хотел напугать Квирка. По сути дела, он попросил у него помощи. Но мне он решил бросить вызов. И испугать. Возможно, он обладает неплохой интуицией. Но будь я проклят, если хоть немного понимаю, что все это значит.
В зал вошел Генри в сопровождении женщины в полной боевой форме. На ней было бледно-лиловое трико, такого же цвета кроссовки «Найк» и мягкие носки темно-лилового цвета. На руках были белые махровые браслеты, на голове – белая махровая повязка, в волосах – бледно-лиловая лента. Каким-то странным образом она выглядела одновременно и стройной, и дряблой. Я был поражен и, перейдя к жиму на «Кайзере», стал раздумывать о том, как можно быть стройной и дряблой в одно и то же время. Наконец, после второго подхода я решил, что если тело накапливает энергию для набора лишних ста граммов, то оно должно быть таким истощенным, что эти сто граммов немедленно превращаются в жир.
Генри одарил женщину любезной улыбкой и указал на станок для задней части бедра. Женщина улеглась на спину. Генри улыбнулся еще любезнее и попросил ее перевернуться на живот.
– Пятки вот сюда, под валик, – объяснил он. – А теперь медленно сгибайте ноги.
– Как это «сгибайте»? – капризно спросила женщина.
– Ну, чтобы пятки коснулись… э… коснулись вас сзади.
Генри снял свою ослепительно-белую куртку и остался в обтягивающей майке. Его сухое, мускулистое тело напоминало сжатый кулак.
– Не могу, – жалобно простонала женщина. – Вес очень большой.
– Когда начнете поднимать, станет легче, – заверил Генри. – Попробуйте.
– Больно, – поморщилась женщина.
– Мадам, – Генри снова мило улыбнулся. – У культуристов есть пословица: «Не болит – не растет».
– Не понимаю, что это значит, – проворчала женщина.
Я знал, что Генри уже заметил меня, но почему-то упорно не желал смотреть в мою сторону.
– Давайте, я вам помогу, – снова обратился он к женщине. – Ну, сгибайте ноги. Я подтолкну… Вот так.
– Все? – спросила женщина.
– Нет, – покачал головой Генри. – Обычно новички делают
– Восемь чего?
– Ну, в общем, нужно согнуть ноги восемь раз.
– Но я уже один раз сделала.
– Хорошо. Значит, осталось семь.
– Я не смогу сделать еще семь.
– Я помогу, – Генри помог ей согнуть ноги, пока пятки не остановились сантиметрах в тридцати от ее тощего, обвислого зада.
– О-о-о, – простонала женщина.
Генри окинул взглядом зал и подозвал к себе стройненькую девушку в белом свитере.
– Вот, – обратился он к женщине. – Я показал вам, с чего начать, а Дженни проведет вас по всем остальным тренажерам.
– Но я не хочу заниматься на всех этих машинах в один день, – возразила женщина.
– Давайте попробуем, а там посмотрим, – предложила Дженни и бросила на Генри укоризненный взгляд.
В это время я работал на станке для тренировки спины и, пока Генри и Дженни обменивались взглядами, сделал стойку на руках прямо на сиденье тренажера.
– Простите, мистер Чимоли, – обратился я к Генри. – Я правильно делаю это упражнение?
Генри обернулся и бесстрастно посмотрел мне в лицо.
– Да, конечно, сэр, – улыбнулся он. – Вы делаете абсолютно правильно. – Он шагнул ближе и тихо, но так же любезно добавил: – А теперь пойди поподнимай гантельки своим хреном.
Он еще раз мило улыбнулся и отошел.
Я закончил силовую тренировку и перешел в боксерский зал. Теперь эта крошечная комната была единственным местом, которое напоминало о первоначальном предназначении клуба. Генри повесил там несколько груш и притащил пару скакалок. Я провел десять трехминутных раундов с грушей и минут пятнадцать попрыгал со скакалкой. Когда я работал с грушей, из зала аэробики мимо меня прошла симпатичная девушка. Но я даже не взглянул на нее.
Попрыгав через скакалку, я заметил, что несмотря на усталость дышу ровно и спокойно. Совсем как в былые годы. Когда я выступал на ринге, то всегда был хорош в последних раундах, когда руки противника уставали и слабели, а мое тело оставалось свежим и бодрым.
Я уже принял душ и начал одеваться, когда в раздевалку вошел Генри.
– Да, раньше было попроще, – вздохнул он. – Я сурово качался в зале, а когда доходил до ручки, прыгал на ринг и работал до потери пульса. Потом шел домой, отдыхал и через пару дней снова тренировался.
– Похоже, эта дамочка не очень-то горит желанием заниматься до потери пульса, – заметил я.
– Как и добрая половина тех, кто приходит в клуб. Все хотят стать здоровыми и сильными, но ни один не желает попотеть. Конечно, она никуда не годится. Но еще хуже те мужики, которые считают, что быть накачанным – это грубо и пошло. А потом в один прекрасный день идут к врачу, и он говорит, что им надо немного потренироваться. Вот они и являются в зал в черных носочках и белых теннисных тапочках и не знают, с какой стороны подойти к тренажеру, так что тебе приходится показывать им, что к чему, как малым детям, и чуть ли не самому выполнять за них упражнения. Ни черта делать не хотят. Неужели так трудно внимательно посмотреть на машину и понять, как она работает. Ведь почти на каждой делается одно-единственное упражнение. Так нет же, им трудно даже посмотреть, как работают на этом станке другие. Куда там! Напялят на себя стодолларовые костюмы, усядутся на этот чертов станок и начинают махать своими тощими ручонками, как тот вонючий петух своими погаными крыльями, пока ты не подойдешь и не скажешь: «Простите, сэр, но мне кажется, лучше, если вы будете делать это упражнение вот так».