Баловни судьбы
Шрифт:
— Ну, уж ты скажешь.
— А что... Сперва сигаретку клянчат, но это только предлог, чтобы задержать, а потом избивают...
— Да ты, никак, боишься этих юнцов?
— Что значит «боюсь»?
— Ты же не намного старше их.
— Ну знаешь, мне все-таки не восемнадцать.
— Нет, тебе тридцать три, — улыбнулась Майя и вставила в альбом последнюю фотографию.
— Что это у тебя за карточки?
— Зимний отпуск.
— Разве ты их еще не вклеила?
— Нет...
Он встал, подошел
— Печенье достать?
— Если хочешь. — Она встала. — В кухне будем пить?
— Нет, в комнате. Сейчас по телевизору будут «Новости».
Он отнес в комнату чашки и стеклянный кофейник, опустился на диван и стал смотреть конец фильма. Глен Форд спасся. Потом начались «Новости». На экране появился Ларс Оруп и сообщил, что в Финляндии объявлена третья забастовка полиции.
— Да, — вздохнул Ханс. — А наша полиция, похоже, только и делает, что бастует. Я разговаривал кое с кем из соседей, они до того злые все... Помнишь Фельдтса?
— Которого мы встречали у Нильссон?
— Ага. Так вот, к ним залезли в машину, они случайно увидели это в окно и позвонили в полицию. Полиция обещала прибыть немедленно. Как бы не так! Прошло не меньше получаса. А когда они наконец соблаговолили явиться, полмашины как не бывало, а воров и след простыл. Черт возьми, полиция ведь для того и существует, чтобы охранять людей и их имущество. А они даже и не думают приезжать. Оправдываются тем, что очень много работы... Приходится, мол, выбирать, что важнее.
— Может, так оно и есть, — сказала Майя, пытаясь расслышать, что говорит журналист на экране.
— Пусть тогда так и скажут, что для нас у них времени нет. Район прямо кишит взломами, ограблениями, кражами сумочек и сопливыми гангстерами. Кажется, что может быть важнее? Так нет! Просто они слишком ленивы, даже не почешутся приехать, когда их вызывают.
— Может, их слишком мало...
— Конечно. Нехватка кадров тоже удобное оправдание.
Ханс закурил сигару и с наслаждением выпустил дым через нос.
— Я говорил со Стюре и Стеном, может, стоит попробовать установить частным порядком дежурство. Чтобы по очереди охранять гараж и стоянку. Чтобы у нас была какая-то вооруженная группа, которая могла бы прийти на помощь в случае ограбления квартиры или нападения на человека.
Майя отвела взгляд от телевизионного экрана и посмотрела на мужа. Он с задумчивым видом потирал шею.
— Но это же невозможно, — сказала Майя.
— Почему? — удивился Ханс, роняя пепел на колени. — Если полиция не может или не хочет помочь нам, как же нам быть? Все-таки не в бесправном обществе живом. Имеем мы право защитить себя?
— Но с нами пока еще ничего не случилось.
— Ну и что? Соседнюю квартиру обчистили, у нас за дверью пропала женщина, во дворе грабят и избивают людей.
— Порядок и законность!
Открылась входная дверь. Они обернулись.
— Это ты, Енс? — окликнула Майя.
Ответа не последовало.
— Поздновато ты сегодня, — заметил Ханс.
Снова никакого ответа.
— Почему ты не отвечаешь? — спросила Майя.
Енс промелькнул в передней и поспешно нырнул к себе в комнату.
— В чем дело? — встревожилась Майя.
Дверь захлопнулась.
Майя наморщила лоб, посмотрела на мужа. Тот пожал плечами. Она встала, одернула юбку, подошла к двери Енса, постучала.
— К тебе можно?
Из комнаты донеслось невнятное бормотанье.
Майя нажала ручку и, чуть помедлив, открыла дверь.
И едва не вскрикнула.
Енс стоял у окна. Нос у него был в крови, один глаз заплыл.
— Енс! Что случилось?
Ханс вскочил и бросился к ним.
— В чем дело?
Вид у парня был ужасный.
— Ну и ну... Где это тебя угораздило? На тренировке?..
— Я ставил велосипед внизу, в гараже, и наткнулся там на пятерых ребят моего возраста... — глухо ответил Енс, стараясь сдержать слезы.
Майя подошла к сыну и хотела обнять, но он уклонился.
— Здорово больно? — спросил Ханс.
— Им... тем, что напали на меня... больнее. Их было много, но я сумел им врезать...
— Но почему они на тебя напали? — спросила Майя и хотела погладить Енса по щеке, но рука повисла в воздухе.
— Я пришел поставить велосипед и вдруг увидел, что несколько парней возятся с машинами... с нашей в том числе. Но тут они меня заметили и как кинутся... А потом сразу же смылись.
— Пойду звонить в полицию, — сказал Ханс.
— Какой смысл. Их уж и след простыл, — сказал Енс.
— Ты помнишь, как они выглядели? Ну, чтобы полиция могла их разыскать?
— Нет... — Он покачал головой. — Нет. Все произошло слишком быстро. Я и опомниться не успел. Но кое-кто из них обзавелся фонарями и шишками. — Он подул на кулаки, распухшие и вымазанные в крови.
Ханс отвернулся и выругался.
19
Хотя два окна были распахнуты в летний вечер, воздух в дежурке был спертый.
Пахло почти как в казарме. И не удивительно, ведь это помещение практически никогда не пустует.
Можно было различить влажноватый запах пота, резкий запах гуталина, запах мундиров. А те, у кого нос почувствительнее, могли уловить и запах лежавших на столе резиновых дубинок, а также ружейного масла.