Баловни судьбы
Шрифт:
Он тряс головой, как разъяренный бык, и тыкал пальцем в еле заметную царапину на дверце «симки». Потом присел на корточки, вытащил носовой платок и стал тереть дверцу.
Мальчишка все лежал на земле и держался за колено.
Стюре тер дверцу и вздыхал.
— Как тебя зовут? Как фамилия твоих родителей? Им это дорого обойдется. Свое отродье уму-разуму научить не могут. Нечего тогда и детей заводить, если воспитывать разучились! Ни малейшего уважения к чужой собственности.
— Да черт
— Ах, ты меня обвиняешь, паршивый щенок!
— Нарочно я, что ли, налетел на твою проклятую машину?
— Наглец! Не смей говорить мне «ты», не то получишь! Знаешь, кто я такой?
— Нет...
— Я работаю в «Дагбладет»!
— Ну и что?
— Ну и что? Есть в тебе хоть капля соображения! Как тебя зовут?
Мальчик попытался подняться, но лицо его исказилось от боли, и он снова упал: видно было, что колено у него сильно повреждено. Он застонал, на лбу его выступил пот.
— Не могу встать... Колено, черт бы его...
— Плевал я на твое колено. Как тебя зовут? Сам виноват, что тебе больно. Налетаешь на людей ни с того ни с сего. Ободрал мне машину и вмятину на дверце посадил.
— Ты что, ненормальный?
— Не смей мне «тыкать»! Для тебя я господин Магнуссон.
— Да пропади ты пропадом!
— Ах, вот ты как? Ну, я знаю, как с вами следует обращаться.
— А как, по-твоему, следует...
— Сейчас же замолчи и говори, как тебя зовут!
Мальчик, лежа на земле, попробовал пошевелить ногой, но она не двигалась.
— Как тебя зовут?
Мальчик побелел от боли.
— Ты видишь, что ты наделал? Знаешь, как это называется? Ты повредил мою машину!
— Мой велосипед всмятку...
— Можешь убираться к чертовой матери вместе со своим велосипедом! Такие вот, как ты, и нападают на людей в темном переулке, теперь понятно.
— Что ты мелешь?
— Господин Магнуссон! — кричал Стюре.
— Да ты что, белены объелся? Совсем спятил... Ай, дьявол... не могу двинуть ногой... А у тебя какая-то жалкая вмятина на твоей вонючей машине...
— Как ты сказал? — взвизгнул Стюре. — Никто еще не осмеливался назвать мою машину вонючей!..
Он пнул мальчика в бок ногой.
— Отвяжись! Кончай, черт возьми! У меня колено к черту разбито... Хватит уже...
— Как тебя зовут? — вопил Стюре. — Как тебя зовут? Ты повредил мою машину!
Он наклонился над мальчиком и схватил его за волосы.
— Как тебя зовут? Как тебя зовут? Как тебя зовут?
— Ай! Отстань! Кончай, ненормальный!
— Как тебя зовут?
Он дернул посильнее.
— Уве...
— Дальше?
— Уве...
— Фамилия?
— Беллбринг...
— Где живешь?
Ответа не последовало.
Стюре снова дернул.
— Где живешь?
Слезы хлынули
— Ай-ай-ай! Пусти!
— Где живешь?
— Вы что делаете! Отпустите мальчика.
Стюре обернулся.
— А вы не лезли бы. Вас это не касается.
— Как раз меня-то и касается, раз вы бьете моего сына.
— Так это ваш сын? Вот этот?
— Да уж можете не сомневаться, — сказал худощавый мужчина в шортах и тренировочной рубашке. На вид ему было лет сорок.
— Он наскочил на мою машину!
— Что вы говорите? — Мужчина озабоченно посмотрел иа «симку».
— Вот, полюбуйтесь.
Стюре оторвался от мальчика, подошел к машине и показал. Мужчина наклонился, посмотрел, поморгал, посмотрел еще раз.
— В самом деле, — сказал он. — Здесь вмятина и царапина.
Он выпрямился.
— Уве! Что ты скажешь по этому поводу?
— Я разбил колено, — простонал мальчик. Плечи его вздрагивали от рыданий.
— Отвечай на вопрос. Как ты это сделал? Ты наехал на машину этого господина?
— Да, я ехал... ай... о... ай...
— Ну?
— Да! — крикнул Уве.
— Я очень сожалею, — сказал отец мальчика. — Отремонтируете, приходите ко мне со счетом, я все улажу.
— Да нет. Я не...
— Все в порядке, — сказал отец. — Пора ему совесть знать. Карманные деньги придется сократить до тех пор, пока он не расплатится. В другой раз будет умнее. Так трудно нынче с молодежью. Ни стыда, ни совести не знают и знать не хотят.
Стюре выпрямился и ухмыльнулся.
Вскоре он уже ехал на работу.
Он был доволен. Этот Беллбринг вполне приятный и рассудительный малый.
В зеркальце над щитком он видел, что мальчик все еще лежит на земле, а отец, сердито хмурясь, стоит над ним.
23
Так начался день Стюре Магнуссона в Нюхеме. В уголовной полиции день начался с утреннего совещания в кабинете Фрица Стура.
— Ну? — спросил Стур.
— Ничего, — ответил Элг.
— С мужем говорил?
— Да. Завернул по дороге. Эльса не появлялась. И в ночном рапорте для нас ничего нет.
— Так-так, — вздохнул Стур.
— Это становится по меньшей мере странным, — заметил Валл.
— Становится, — пробормотал Маттиассон. — Становится...
— Я считаю, это как-то связано с ограблением квартиры, — сказал Валентин Карлссон и отправил в рот щепотку табаку.
Стур поморщился.
— Не слишком гигиенично, — сказал он. — Да еще с утра пораньше.