Баловни судьбы
Шрифт:
— Ты сказал, что в Нюхеме наведут порядок.
— Я?
— Ну да...
— Ага... да...
Стюре направился к себе в кабинет, на ходу читая вырезанную рекламу.
— Ну да. Мы... Мы об этом позаботимся...
Казалось, он был где-то далеко-далеко отсюда. Дверь с легким стуком захлопнулась.
Бу поглядел на Монику, она покраснела, потом на Бритт, та улыбалась. Тогда он подошел к двери кабинета и распахнул ее. Стюре, развалившись в кресле, обмахивался веером и разговаривал по телефону.
— ...Мы
Он вопросительно уставился на Бу.
— Нет, — ответил он в трубку. — Так дело не пойдет. Сначала оплатите ту рекламу.
Он выпятил губу и усиленно замахал веером с павлинами, так что тот даже зашуршал.
Откинувшись на спинку, он положил ноги на стол. Подошвы босоножек были стерты до блеска и стоптаны набок, а сквозь дырку в носке проглядывал большой палец правой ноги.
— Да, пожалуйста. Вот тогда и обсудим возможность дальнейшего сотрудничества. Что? Нет. Извините, но этого я не могу. — Он наморщил лоб. — Благодарю, — сказал он и положил трубку.
Отдуваясь, Стюре снова откинулся в кресле, расстегнул рубашку и стал обмахивать свою волосатую грудь.
— Фу, дьявол, жарко.
— Ну, расскажи, — попросил Бу Борг, присев на стул.
— Про Красную Шапочку и Серого Волка?
Он засмеялся. Борг не понял, что его так развеселило.
— Да нет. Ты сказал, вы позаботитесь о том, чтобы навести порядок...
— А... вот ты о чем...
Стюре с шумом опустил ноги на пол и вдруг исчез из виду. Он так долго не показывался, что Борг даже подумал, уж не стало ли ему плохо от жары. Но он наконец вынырнул из-под стола, весь красный от натуги.
— Чертова баба. Никогда не заштопает носки...
Он встал, обошел вокруг стола, достал со шкафа графин с соком, взял стакан, открыл холодильник и вынул из морозилки ванночку с кубиками льда.
— Хочешь? — спросил он, протягивая графин.
Борг кивнул.
— Погляди, может, в туалете есть стакан...
Борг открыл дверь в туалет. На полочке под зеркалом стояли три немытых стакана. Он выбрал наименее грязный и тщательно ополоснул. Потом они сидели друг против друга и пили сок. Стюре обмахивался веером, а Борг пытался что-нибудь из него вытянуть.
— Да-да, — говорил Стюре. — Ну что ты ко мне прицепился?.. Мы решили установить дежурство...
— Что за дежурство?
— Из жильцов. Вчера уже был разговор на этот счет... с двумя-тремя соседями... Попробуем организовать в Нюхеме охрану, патруль по два человека, чтобы в случае чего быть наготове.
— Наподобие гражданской гвардии?
— Что за чушь! Какая еще гражданская гвардия! Нее-ет! Просто мы будем защищать себя и свою собственность. Разве это запрещено! Или ты из тех проклятых радикалов, которые считают, что человек не имеет
— Успокойся. Я только спросил...
— Мой молодой друг. Могу тебе сказать, что в последнее время — дьявол меня забери, если это не так! — стало опасно ходить по вечерам. Того и гляди свернут челюсть или ограбят. Люди боятся выходить из дому поодиночке. Бандиты забираются в машины, взламывают квартиры, грабят честной народ.
— Да кто грабит-то?
— Банды подростков.
— И вы, значит, хотите создать отряды самообороны?
— Да. Сегодня вечером соберемся и поговорим... Черт побери, неужели мы не имеем права навести у себя в районе порядок? Что же нам остается, если полиция бездействует?
Бу прихлебывал сок и поглядывал на толстяка Стюре.
— Вот вчера вечером... один мой знакомый, Ханс Линдстрём, позвонил и рассказал, что его парня избили в гараже, когда он ставил велосипед...
— А что за человек этот Ханс?
— Вполне порядочный мужик. Работает в городском проектном бюро. Тебе бы с ним поговорить да написать насчет того, что творится в Нюхеме. Почему ты об этом не пишешь, а? Ни строчки не было о том, какое разбойничье логово представляет собой Нюхем. Особенно в последнее время, когда там поселилось несколько новых семей. Проклятые отбросы общества. Из-за таких вот подонков мы, остальные, должны страдать.
— Чего ж ты не переедешь, если тебе там не нравится?
— Кто сказал, что мне там не нравится? Я хочу там жить. И я буду там жить, черт меня побери! Я добьюсь, что там можно будет жить. Угадай, кто у Линдстрёма сын? Боксер! А его все-таки избили. Нет, ты должен написать толковый очерк про Нюхем. Поговори с Хансом Линдстрёмом. Он тебе кое-что расскажет...
— Ты тоже можешь рассказать.
— Да, но это не совсем удобно. Я ведь сотрудник газеты и так далее...
— А это законно, такого рода гражданская гвардия?
— Налить еще соку?
— Нет, спасибо.
— Тогда убирайся. Я не намерен болтать с нахальными журналистами, у которых еще молоко на губах не обсохло. И не смей произносить слов «гражданская гвардия», а то полетишь отсюда вверх тормашками!
Борг бросил на него взгляд, в котором, как он надеялся, достаточно ясно выразилось презрение, и вышел.
Он посмотрел на Монику, но она глядела в сторону.
Он вздохнул и пошел в редакцию.
Войдя к себе в комнату, он сел за стол.
Яльмар Халл поднял на него глаза.
— Скажите, какие мы задумчивые. Ну как, король уголовной хроники, есть что-нибудь сенсационное для завтрашнего номера? Что-нибудь выудил из полицейских отчетов?
— Да... возможно, будет... возможно. Совершенно свеженькое. С пылу, с жару... например, гражданская гвардия.
— Что-о?
— Гражданская гвардия.