Бар на окраине
Шрифт:
В те же самые секунды я не понимала ничего — что спросила она, что ответила я… Будто кто-то изнутри разговаривал с помощницей по кухне моими губами. Мне стало жутковато. Я приложила руку ко лбу, но Лилька тут же оторвала ее и потянула меня к столу.
Внезапно в голове что-то щелкнуло, и включился звук.
— Значит, на работу сходила, деньги получила, — забубнила Полина, стоя ко мне спиной, — молодец! А мы тут аж до третьего числа без зарплаты пробудем…
Голос ее показался мне каким-то
Стоп! Так вот что я, оказывается, рассказала ей! Как это могло быть?!
Господи, неужели я и про книгу ляпнула?!
Вернее, не я.
Кто-то вытянул, как рыбу крючком, эти сведения из меня.
— Садись сюда, не стой колодой, — подтолкнула меня Лилька к стулу в центре стола, — сейчас уже начнем. Иван Ильич с минуты на минуту подойдет.
Чувствуя, как перед глазами возникают цветные мушки, я, покрутив головой, чтобы они исчезли, пролезла на место, указанное певицей. Тетя Лида, кивнув, поставила передо мной бутылку красного вина.
Весело гогоча, все расселись. Передо мной оказалась Таня, рядом с ней, напротив Лильки — Лидия Никитична, с ней села Полина. Прохор тоже примостился возле Тани, только с другой стороны.
В торце длинного стола пустовало место, ждущее директора.
Не считая президиума, свободным остался только один стул — слева от меня. За столом начался оживленный разговор, уже загремели тарелки и вилки, когда я почувствовала слабое движение рядом с собой — Вовка, наконец, отошел от окна и присел рядом.
От него душисто пахло океаном — как будто он пропитался этим запахом, стоя у окна.
— С праздником! — тихо сказал он и легонько пихнул меня плечом.
— Аналогично, — употребила я любимое Вовкино словцо, любуясь его нарядным костюмом.
Сзади раздались крики и аплодисменты. Я повернула голову от Вовки и увидела, что на свой трон садится Иван Ильич с добродушной миной на лице.
И сейчас ни за что не поверишь, что именно ему говорила хозяйка заведения:
«Она же одна как перст. Ее никто не хватится…»
Внезапно я осознала, что нахожусь среди них. На вечеринке оборотней! На улице — непроглядная декабрьская полночь, трескучий мороз, бар стоит у леса, до города езды — минут тридцать. Для посетителей он сегодня закрыт. И никто меня не найдет. Никто.
А вдруг срок сегодня?!
— Тебе что, плохо? — участливо спросила меня сидящая напротив Таня. И, проворно налив в бокал воды, протянула мне. — Вот, выпей.
Я начала пить, и зубы застучали о стакан.
— Друзья и коллеги! — начал между тем праздничную речь директор. — Мы с вами собрались сегодня, что бы отметить прекрасный праздник, который бывает только раз в году…
Слова опять поплыли куда-то мимо ушей и мозга.
Раз в году.
Так было написано в книге — раз в году оборотню для того,
А если раз в году — то уж, конечно, не в простой день, а в особенный!..
Значит, сегодня! Это случится сегодня. Именно поэтому они все собрались здесь. Они заперли дверь…
…и завлекли меня в эту страшную ловушку.
И мне не вырваться.
Стакан вылетел из руки и грохнулся на стол, прервав тост.
Все уставились на меня. Я захлопала глазами, изо всех сил стараясь держаться непринужденно.
Иван Ильич пристально просмотрел на меня, и вдруг его лицо оказалось совсем близко, как будто я заглянула в бинокль, приблизивший его ко мне. Какое-то мгновение мы находились лицом к лицу, и я провалилась в пустоты его глаз и словно побродила по ним, как по длинному коридору…
И так же неожиданно я вынырнула оттуда и услышала голос директора.
— Не иначе как Володя уже налил Арине порцию «Самарканда и Бухары»!
И по залу раскатился его низкий, грохочущий, как гром, смех.
Сидящие тоже расхохотались. Я опустила глаза и увидела, что уроненный стакан уже опять стоит на столе, а пролитая вода заботливо вытерта.
— А теперь — сюрприз! У нас гости! В честь Нового года для работников бара состоится небольшой концерт! Встречайте нашу знаменитую певицу и ее аккомпаниатора!
Раздались неистовые хлопки и свист. Я вновь подняла голову и увидела стоящую у стойки Настю. Она была в белом струящемся платье с широкими, как крылья, рукавами.
А рядом с ней кланялся зрителям мужик в армяке!
Сейчас он был не в армяке, а в дирижерском фраке.
— Выпей! — толкнула меня Лилька, суя рюмку в мой разинутый рот. — Ты одна не выпила!
Внезапно натянутая внутри пружина лопнула, и дышать сразу стало легко. Я медленно перевела взгляд на Лильку и взяла рюмку.
Будь что будет!
И опрокинула в себя горькое вино.
— Еще! — проскрипел кто-то над ухом и, запрокинув назад мою голову, влил в рот вторую порцию.
Когда незнакомые руки разжались, я увидела, что все вокруг изменилось.
Стены бара внезапно раздвинулись, пространство наполнилось мягким светом, а на месте Насти вдруг появилась большая белая птица. Она тяжело взмахнула крыльями, поднялась в воздух и начала кружить под потолком, с каждым кругом чуть опускаясь и проносясь все ниже. Наконец, она пролетела совсем близко, так, что я услышала ее тяжелое дыхание, и белое крыло едва не зацепило рукав моего тонкого свитера. Я изо всех сил вжалась в сиденье стула, чувствуя в горячем воздухе ее душный запах.
Птица вновь взмыла ввысь, унося запах с собой, а я медленно повернула голову к своей соседке и остолбенела.