Бархатные коготки
Шрифт:
– Как?
– спросила она.
– Вы ведь сами знаете, - иронично улыбнулся адвокат.
– Нет, я не знаю, клянусь вам! И... и как все произошло?
Не обращая внимания на ее вопрос, он продолжал все тем же спокойным голосом:
– Итак, Гаррисон Бурк пошел наверх, поговорить с вашим мужем? Долго он там был?
– Не знаю. Самое большее четверть часа.
– Теперь лучше. И вы не видели его, когда он спустился вниз?
– Нет.
– Хм, значит раздался выстрел, после чего Бурк сбежал
Она резко встряхнула головой.
– Нет! Бурк вышел до того, как мой муж был застрелен.
– За сколько времени до этого?
– Не знаю, может быть за четверть часа, может быть меньше.
– После чего куда-то исчез, - заметил Мейсон.
– Что вы сказали?
– не поняла она.
– То, что вы слышали. Его нигде нельзя найти. Он не берет трубку телефона, его нет дома.
– Откуда вы это знаете?
– Я пытался ему дозвониться и, наконец, послал детективов.
– Зачем?
– Потому что я знаю, что он замешан в этом деле.
Она снова сделала большие глаза:
– Как это возможно? Никто кроме нас не знает, что он был у меня, а мы конечно не скажем, потому что это только ухудшило бы наше положение. Он вышел, прежде чем появился мужчина, который выстрелил.
Мейсон не отрывал от нее глаз.
– Но, выстрел был сделан из его револьвера Бурка, - медленно сказал он.
Она удивленно посмотрела на него:
– Почему это пришло вам в голову?
– Потому что на орудии убийства есть номер, который позволяет проследить его путь с фабрики до оптовика, от оптовика до магазина и из магазина до покупателя. Им был некий Пит Митчелл, проживающий на Шестьдесят Девятой Западной Улице, тринадцать двадцать два, близкий знакомый Гаррисона Бурка. Полиция ищет Митчелла, а когда найдет его, то ему придется объяснить, что он сделал с револьвером. Это значит, что он скажет, что отдал револьвер Бурку.
– Как можно так точно узнать историю револьвера?
– не поверила она.
– Очень просто, все подробно записывается, учет оружия строг и нарушений в записях практически не бывает.
– Я сразу же знала, что нужно было что-то сделать с этим револьвером!
– с ноткой истерики воскликнула она.
– Да и вы собственноручно надели бы себе петлю на шею. Вы должны думать прежде всего о себе, миссис Белтер. Ваша роль в этом деле не слишком ясна. Конечно, вы пытаетесь защищать Бурка. А я хотел бы убедить вас в том, что если Бурк виновен, то вы должны сказать все. Если это возможно, мы попробуем его спасти. Но я не хочу довести дело до такого положения, когда вы будете защищать Бурка, а прокуратура будет готовить обвинительный акт против вас.
Она начала ходить по комнате, теребя в руках платок.
– Боже мой!
– причитала она.
– Боже мой! Боже мой!
– Не знаю, подумали ли вы о том,
Она смотрела на него минуту, после чего спросила:
– Как вы это сделаете?
Он ответил ей улыбкой:
– Это мое дело. Чем меньше вы будете знать, тем лучше. Вы меньше выболтаете.
– Вы можете мне довериться. Я умею хранить секреты.
– Вы хотели сказать, что умеете хорошо лгать, - трезво ответил он. Но, на этот раз вы не будете вынуждены лгать. Вы этого просто не будете знать.
– Бурк не убивал Джорджа, - заявила она отчетливо.
Он бросил на нее быстрый взгляд.
– Это именно одна из причин, из-за которых я хотел с вами поговорить. Если Бурк его не убивал, то кто это сделал?
Она отвела глаза...
– Я ведь сказала вам, что какой-то мужчина был у моего мужа. Я не знаю, кто, думала, что это вы. Голос у него был совсем такой, как у вас.
Он поднялся с мрачным выражением на лице.
– Послушайте. Если вы намерены пробовать со мной такие штучки, то я оставляю вас на произвол судьбы. Вы уже раз пробовали, достаточно.
Она расплакалась.
– Я н-ничего н-не м-могу с этим поделать. В-вы спрашиваете, нас здесь н-никто не может услышать. Говорю вам, кто это был. Я слышала ваш голос. Я не скажу полиции, даже если меня будут пытать.
Он взял ее за плечи и повалил на кровать. Оторвал ее руки от лица и заглянул в глаза. В них не было ни следа слез.
– Хорошенько запомните, миссис Белтер: вы не слышали моего голоса, потому что там меня не было. И кончайте цирк с рыданиями. А уж если вы так хотите рыдать, то носите луковицу в платочке.
– Тогда это должен был быть кто-то с очень похожим на вас голосом, не уступала она.
– Вы влюбились в Гаррисона Бурка и хотите сделать из меня козла отпущения, если я его из этого не вытащу?
– зло спросил он.
– Нет. Вы хотели, чтобы я сказала правду, поэтому я вам ее говорю.
– Знаете что? Мне очень хочется встать, выйти и оставить вас со всем этим паштетом.
– Тогда, - невинно заявила она, - я вынуждена была бы заявить полиции, что слышала ваш голос.
– Такой у вас план?