Баржа Т-36. Пятьдесят дней смертельного дрейфа

Орлов Андрей Юрьевич

Ее изумленные глаза сделались очень привлекательными. Как-то беспокойно заерзал Филипп.

– Вы говорите… сапоги? Не хотите же вы сказать, что?..

Ахмет многозначительно молчал. Дама вышла из замешательства и бегло заговорила по-английски. Затрещала печатная машинка.

– Вы можете сейчас рассказать обо всем, что с вами случилось? – спросила дама, когда затих шум. – Мы не требуем раскрытия военных тайн, озвучивания названий населенных пунктов, баз, островов и так далее. Решите сами, что можете рассказать. Полагаю, в вашей истории нет ничего секретного. Баржа в момент затопления была пуста. Специальная команда в этом убедилась. Расскажите же миру о случившемся,

в этом нет ничего предосудительного.

– Кларисса, мы охотно обо всем расскажем. – Ахмет улыбнулся. – Хотя и плохо понимаем, чем вызван этот ажиотаж. Но позвольте позднее, хорошо? Сейчас нас волнует несколько другое.

– Да, мы понимаем, – кивнула девушка. – О спасении вашей четверки Государственный департамент США известил советское посольство в Вашингтоне уже через несколько часов после того, как вы оказались на борту авианосца Kearsarge. Это чистая правда, господа, нам нет смысла водить вас за нос. С тех пор, вот уже пятый день, советское правительство хранит загадочное молчание. – Она сделала паузу, оглядела побледневшие лица солдат и добавила: – Остальной мир считает вас героями без всякого преувеличения. Ведущие мировые газеты уже опубликовали передовицы о спасении четырех советских солдат, проведших в океане пятьдесят суток. Или, если угодно… – Она покосилась на Серегу. – Пятьдесят один день. Мировая общественность жаждет подробностей, которые пока не поступали. А вот ваши власти в Кремле еще не определились, герои вы или предатели. Возможно, для принятия решения им требуется больше времени. Как знать. – Барышня иронично усмехнулась. – Или информации. Той, что предоставила советским дипломатам американская сторона, кремлевским чиновникам, видимо, недостаточно. Все будет хорошо, господа. За последнее десятилетие мир изменился. Это невзирая на появление понятия «холодная война». Коммунистическая партия Советского Союза понимает, что она живет не в вакууме и обязана соотносить свои решения с мировым общественным мнением. В ваших властных структурах есть вменяемые дальновидные люди.

– Они там были всегда, – проворчал, ощетинившись ежом, Серега.

– Господа! – Кларисса шутливо замахала ладошками. – Прошу простить, меня занесло. Мы сегодня говорим не о сталинских репрессиях или многомиллионных жертвах последних войн. Речь идет об отважном поступке четырех симпатичных ребят, оставшихся людьми в нечеловеческих условиях. Вы не спешите, господа, нет? – Дама улыбнулась. – Минутка найдется? Поведайте же нам об испытаниях, выпавших на вашу долю. Как вы оказались в океане? Вы не моряки, не морпехи…

Минут через двадцать заткнулась печатная машинка. В кубрике царило изумленное молчание.

– Невероятно! – Кларисса недоверчиво покрутила симпатичной головкой. – Будь я журналисткой, сказала бы, что это бомба. Кстати, вы должны это знать, господа. – Девушка сделала сосредоточенную мину. – Восемнадцатого марта, за два дня до прибытия авианосца в Сан-Франциско, на его борту состоится большая пресс-конференция с участием корреспондентов ведущих новостных агентств. Главные герои – это вы.

– А это еще зачем? – Ахмет втянул голову в плечи.

– А что такое пресс?.. – начал Федорчук, но заткнулся, получив от Филиппа коленом по бедру.

– Увы, господа, это неизбежно, – сказала Кларисса. – Героические поступки подразумевают освещение их прессой, от этого никуда не деться. Командование Третьего флота уже дало свое согласие. Будут корреспонденты американских, британских и некоторых других мировых агентств. Их доставят на борт авианосца вертолетами с базы в Сан-Диего. К сожалению, советская пресса заявок на аккредитацию не подавала.

Так что придется вам, ребята, отдуваться. – Она сочувственно улыбнулась. – Предупреждаю заранее, чтобы у вас было время подготовиться. Это, кстати, в ваших интересах. – Кларисса понизила голос, покосилась на офицеров, вытягивающих шеи. – Как вы себя подадите, такое мнение и сложится о вас у советских властей. Разумные люди понимают, что находиться в гостях у противника – это всего лишь досадное стечение обстоятельств. Предательством называется нечто другое. Вы понимаете мою мысль?

– А лапти и телогрейки выдадут? – осведомился Филипп.

Шутка девушке понравилась. Она прыснула, а потом, отсмеявшись, смерила внимательным взглядом кучерявого солдата, ранее обделенного ее вниманием. Филипп смутился. Кларисса тоже.

– Ну вы и придумали, господа хорошие! – протянул оробевший сержант и поежился. – Кларисса, а можно нам не ходить на пресс-конференцию?

Этим же вечером, после положенных процедур и наспех съеденного ужина, в палате царило мрачное молчание. Парни в меру своих представлений о жизни осмысливали последние известия. Федорчуку на пальцах объяснили, что такое пресс-конференция.

Он испуганно присвистнул и спросил:

– Это что же, все в зале и на нас смотрят?

– А мы в президиуме, – проворчал Ахмет. – Сидим такие важные, прямо как почетные животноводы.

– А вот Филиппу все равно, – подметил Серега. – Лежит, мечтает.

– Девчонка понравилась? – встрепенулся Ахмет.

Полонский не ответил, глянул искоса и вновь уставился в потолок. Он лежал на кровати, забросив руки за голову, и думал о чем угодно, только не о плачевном положении, в котором оказалась четверка солдат.

– Не по нашу честь, Филипп, – вздохнул Федорчук. – Такая фифа!..

– К тому же враг идейный, – добавил Серега. – Заметили, какую иронию приобретает ее голос, когда речь заходит о руководстве партии и правительства? Несознательный ты кадр, Полонский. В Союзе девчонок не хватает? Она же старше тебя. А вдруг эта Кларисса работает на американскую разведку, ты об этом подумал?

– Ну чего привязались? – Полонский разозлился и отвернулся к стене. – Лежу, никого не трогаю, дом вспоминаю. Какая на хрен девчонка?

– Ну все! – усмехнулся Ахмет. – Увяз наш кучерявый.

Тему можно было развить и углубить. Серега собирался позубоскалить, но тут в дверь постучали, и в палату вторгся подтянутый офицер с одиноким галуном энсина на погонах. Это флотское офицерское звание ниже лейтенанта.

– Ай эм сори, – сказал он гортанно и посмотрел на бумажку. – Мистер саджент За… Затуллинн… – Офицер насилу выговорил сложную фамилию и разразился лаконичной, но непонятной речью.

– Филипп, расшифруй, – проворчал Ахмет.

Филипп повернулся и озадаченно приподнялся на локте. В его глазах металось беспокойство.

– Разрази меня гром, командир! – засипел он взволнованно. – Но тебя к телефону просят. Этот парень проводит тебя в узел связи.

Ахмет почувствовал, как его позвоночник покрылся коркой льда.

В зале управления и связи шныряли люди в форме. Работали приборы, похожие на осциллографы, напротив них сидели служащие в наушниках и занимались таинственными манипуляциями. При виде человека в больничной пижаме военные оживились, стали перешептываться. Кто-то подмигнул, засмеялся. Впрочем, в сам зал они не заходили. Энсин потянул Ахмета за рукав и ввел в глухое помещение справа от входа, где имелся только стол с горой аппаратуры. Телефонная трубка, соединенная с устройством связи закрученным шнуром, лежала на столе.