Башня на краю света

Сэборг Финн

— Садись на диван, — сказала Ильза, когда они были уже внизу, — здесь удобней всего.

Пребен сел, а Ильза включила приемник. Она крутила ручки, пока не нашла танцевальную музыку. Потом села рядом с Пребеном.

— Ты любишь танцевать? — спросила она.

— Да, очень люблю.

Затем наступила гнетущая пауза, которую нарушила Ильза, напомнив Пребену, что он пришел сюда развлекать ее. При этом она потянулась за своим бокалом, и, поскольку он стоял довольно далеко, ей пришлось опереться на колено Пребена.

Это прикосновение подействовало на него как удар

током. Внезапно ему стало ясно, насколько глупо он выглядит со стороны. Обещал развлекать ее, а вместо этого сидит здесь и молчит. Но он же совершенно не умеет развлекать скучающих юных дам, понятия не имеет, какой вид развлечений они предпочитают. Он уже был готов раскаяться в своем приходе.

И здесь ему в голову пришла блестящая идея. Как он не додумался до этого раньше!

— Ты умеешь топить корабли? — спросил он.

— Что?.. — Ильза была немного сбита с толку.

— Это игра такая.

— А-а-а, игра. — В голосе ее слышалось легкое разочарование. — Нет, не умею.

Пребен вкратце разъяснил суть игры.

— Что ж, можно попробовать, — согласилась Ильза.

— Нужна бумага в клетку, — сказал Пребен. — У тебя найдется?

— Пойду посмотрю. — Ильза вышла в соседнюю комнату.

Пребен отхлебнул виски. Он смутно догадывался, что придуманный им способ развлечения был далеко не самым лучшим.

17

Петер переезжал. Иного выхода не оставалось — он должен был немедленно освободить комнату. Фирма, у которой он снимал ее, проявила максимум терпеливости и много раз шла ему навстречу, но дольше ждать она просто не могла. Сейчас помещение ей было совершенно необходимо.

Нельзя сказать, чтобы Петер приложил к поискам нового жилья сверхъестественные усилия. Он знал, что занятие это заведомо бесполезное, учитывая тот факт, что множество людей и без попугаев с собаками не имеют пристанища. Ситуация, в которой он теперь очутился, причиняла ему немалые муки. Не то чтобы он боялся за себя, но ему нужно было заботиться о других. От мысли, что случится с Якобом и Триной, когда они все трое окажутся под открытым небом, он буквально заболевал.

И вот однажды, когда будущее рисовалось ему в особенно мрачных тонах, он неожиданно нашел выход. Не самый лучший, но достаточно реальный, и им, в его положении, ни в коем случае не стоило пренебрегать.

Неподалеку от его дома была площадь, на которой находился подземный бункер. Его построили в годы войны в качестве бомбоубежища, но по назначению ни разу не использовали, так как сооружение его закончилось одновременно с войной. Поскольку же он обошелся государству в немалую сумму, его решили оставить в неприкосновенности, надеясь, что когда-нибудь он придется кстати. А до тех пор на дверь повесили крепкий замок и приколотили доску с надписью: «Вход воспрещен».

Петер сотни раз проходил мимо этого бункера, не обращая на него никакого внимания, пока в один прекрасный день его не осенило, что бомбоубежище можно использовать как жилье. Он тут же спустился вниз и все внимательно осмотрел. Объявления на двери он не заметил (а если и заметил, это ничего

не меняло); замок же, как выяснилось, отпирался, стоило по нему слегка ударить.

Осмотр подтвердил предположение Петера о том, что бункер пригоден для жилья. Поскольку, как уже было сказано, им еще не пользовались, все внутри оставалось новым и чистым. Стены, пол и потолок покрывала обшивка из досок, и сыростью не пахло. Света, правда, не хватало, так как вместо настоящих окон тут был световой люк, но зато имелось электрическое освещение, а это не так уж плохо.

Петер тут же прикинул, как он разместится в новой квартире. Он наметил, где поставит пианино, где устроит уголок для Трины, куда станет его кровать, и пришел к выводу, что здесь будет довольно уютно. Особенно, если на пол постелить ковер, а стены оклеить обоями. Ближе к зиме для обогрева нужно будет установить нефтяную печку.

Затем он начал постепенно перебираться в новое жилище. Каждый день понемногу переносил свои пожитки в бункер. Потом оклеил обоями стены. Сегодняшним вечером должен был состояться окончательный переезд, то есть перевозка самых крупных вещей, с которыми Петер не мог справиться один.

Помогали ему Пребен и новый сотрудник, Ольсен, соблазненные угощением, которое было обещано им после переезда. Ольсен в такого рода делах оказался просто незаменимым. Он обладал не только незаурядной физической силой, но и энергией, побеждавшей все и вся. К примеру, когда выяснилось, что лестница слишком узка для пианино, он без лишних слов оторвал целый пролет перил и швырнул его вниз. А позже, когда им пришло в голову, что неплохо бы вставить в световой люк оконную раму, чтобы у Петера не было сквозняков, Ольсен, не терзаясь особенно муками совести, прихватил и лестничное окно, которое, как оказалось, подошло в точности.

Последними переезжали Якоб и Трина; Петер даже прослезился, когда увидел, что им понравилось на новом месте. Все устроилось великолепно, и Петер был очень доволен, когда смог запереть за собой дверь, достать бутылку и пригласить своих помощников к столу.

— Спасибо за помощь! — торжественно сказал он, когда вино было налито.

— То ли будет в следующий раз! — с шиком бросил Ольсен.

— Старая балда, — внезапно раздалось из клетки.

Петер тут же вскочил.

— Совсем о тебе забыл, — извинился он и пошел за чашкой.

— Ах ты дьявол! — Ольсен ошеломленно наблюдал, как Петер наливал вино в чашку и ставил ее в клетку. — Попка, что же, пьет?

— Да, пьет, — ответил Петер. — Но это его единственный порок. Да и тот тебя не касается.

— Ради бога! — сказал Ольсен. — Я просто так спросил. И дворняга тоже пьет?

— Трина не дворняга!

— Значит, должна пить.

— Тем не менее она не пьет.

— Ну тогда наверняка колется морфием или еще чем-нибудь, — сказал Ольсен.

После нескольких рюмок Пребен стал прощаться. Он устал, сказал он. Доля истины тут была, но, кроме того, он договорился с Ильзой, что они завтра пойдут в кино, и ему не хотелось являться на свидание с похмелья. Ольсен, напротив, заявил, что он-то уходить не намерен.