Белоэмигранты на военной службе в Китае
Шрифт:
Армия Фына резко отличается от других китайских армий. Солдаты в ней служат не по найму, а по набору. Во всех занятых им местах ведется точный учет населения и определяется количество рекрутов с каждого населенного пункта. Солдаты только получают обмундирование и довольствие. Жалования не получают вовсе. Им его могут платить те селения, откуда их взяли. Офицеры находятся в таких же условиях. Дисциплина – очень строгая. Запрещено курить, нет спиртного, нельзя ездить на рикшах. Всех нарушающих эти запрещения строго наказывают. Широко поставлена агитация. Солдатам внушают, что они дерутся за какие-то высокие идеалы, и при свирепой дисциплине это имеет значение, придавая частям Фына значительную стойкость. Вооружены части Фына плохо. Почти во всех армиях имеются, главным образом, берданки, затем есть германские, японские и много русских винтовок. Пулеметов немного. Есть бомбометы, но артиллерии почти нет. Только на бронепоездах имеются современные пушки, а в полевой артиллерии – что-то вроде старых, заряжающихся с дула орудий. Обычно в 1-й линии находятся части, вооруженные современным оружием, 2-я линия – берданками, что компенсируется бомбометами. Из советской России был прислан аэроплан, но китайский летчик на нем дальних полетов не делает, летает все время где-то невысоко в тылу. Бронепоездов у Фына 9. Из взятых у нас – 4: «Пекин», «Тан-Шан», «Минь-Чон» и «Шандун». Из них 4 броневика работают на юге, а 4 – на этом фронте. Есть один бронепоезд специально для Фына, который в боях не участвует. Одеты фыновцы хорошо. Население относится к ним скверно, так как они его очень сильно грабят, жалования ведь нет, а следовательно, нет и денег. Все ждут У Пэйфу, который весьма успешно ведет бои в Хонане с южанами. Фын считает, что по силе еще имеет значение
У нас эти показания, вопреки сложившимся взглядам, стали открытиями. До этого у нас армию Фына считали хорошо снабженной и имеющей хорошую артиллерию. В связи с прибытием фыновских частей в Пекин и Тяньцзин участились случаи бегства к нам из плена. Так, вернулось уже несколько китайцев.
30 августа. Все вокруг превратилось в болото из-за дождей, и гаолян гниет на корню. Здесь много бедноты, но кто их разберет! Здесь трудно узнать, кто богатый, а кто бедный. Все жители – полуголые. Да и опыт их научил припрятывать богатства и ничем их не обнаруживать. Если будет известно, кто богат, то или хунхузы утащат, или «свои» солдаты ограбят. Позавчера докладывают: хозяина нашей фанзы захватили хунхузы и увели, требуя денег, и отобрали 2 мулов. Я послал выручать. Привели капитана 5-й дивизии, что стоит за нами, и 2 унтер-офицеров. Они ходят якобы вербовать солдат и в нашем хозяине признали того, кто когда-то отобрал винтовку у одного солдата. Ее он вернуть не мог, и потому они потребовали у него деньги. Хозяин же наш был богатым и имел несколько фанз. Разъезд наш освободил его и отправил всех к начштаба 7-й армии, пусть он их разберет. Посмотрел на задержанных – производят впечатление настоящих хунхузов.
Шильников у нас провел проверку полка. Выяснилось, что большая часть оружия, как и снаряжения, негодна. На этом основании он делает вывод, что в бою в таком виде полк большой пользы не принесет. Это очень задело Валентина Степановича. Он все время после этого говорил, что мы и в худших условиях приносим пользу. Стиль незабвенного Нечаева: «пойдем с палками»… Семенов очень зол за это на Шильникова и пытается грозить ему, хотя это ничего не значит. Шильников вызвал Валентина Степановича, и тот все оправдывается о каких-то «краденых деньгах». Оказалось, Тупан знает о том, что жалование за январь выдали, но как за июль. Возник вопрос, на каких основаниях и из каких денег это было сделано, тогда как оно получено и за тот, и за другой месяц как от генерала Суна, командующего 14-й армией, так и от Тупана.
У нас 29 августа была буддийская панихида по всем убитым на этой войне. От нас потребовали списки всех убитых, как русских, так и китайцев начиная с 1924 г., и все начальники должны были присутствовать на ней. В это время получили тревожное донесение из Фын-тай-цин от командующего китайской бригады Пи, которая там стоит. Появился недалеко оттуда противник, который идет по направлению на Тан-Шан. Об этом движении мы давно знали и доносили Тупану. Части Фына продвинулись далеко вперед и находятся на высоте Кай-Пынга, т. е. в нашем глубоком тылу перехода за 3. Если бы они пошли на прорыв линии железной дороги, то мы были бы отрезаны все вместе с бронепоездами, так как рассчитывать на сопротивление наших частей не приходится. Послал 4-й эскадрон Савранского в Фаш-Шай, а на переправе оставил только заставу. Вчера получил донесение, что противник активности не проявляет. Наше положение было бы очень скверным, если бы у Фына в тылу не было борьбы с вновь появившимся У Пэйфу, который успешно действует и, как говорят, уже занял Ханькоу. Этим только и можно объяснить такую пассивность противника. Наши части мало боеспособны. Бригада Пи, например, имеет всего 3 стрелковые роты, пулеметную команду и бомбометную роту, всего не больше 200 винтовок. Есть сведения, что и это количество тает, так как солдаты разбегаются. В случае нажима противника, скорее всего, они перейдут к нему, и нам придется делать 3–4 перехода среди враждебных нам войск.
Перед приездом Шильникова снова получили от населения окрестных деревень знаки внимания, в том числе почетный зонт и флаги. Все было мило и хорошо, не как в прошлый раз. Был накрыт стол с чаем, печеньем и фруктами. Валентин Степанович был этим очень доволен и телеграфировал об этом Тупану. За подобный случай в прошлый раз он нам сразу дал денег. Все же мне кажется подозрительной такая «любовь» населения к нам. Правда, мы следим, чтобы обид населению не было. Ни один хунхуз или солдат в нашем районе не смеет трогать население, и оно живет спокойно. Может быть, это и толкает его на такое выражение «любви». Говорят, что благодаря нашему присутствию крестьяне успели спокойно снять опий с мака, а это является одним из главных их доходов. А может быть, им просто предложили это сделать. Про это брюзжал Терехов, но я не считаю, чтобы это было так. Мы к тому же вернули отобранные ружья старосте деревень. Терехов серьезно заболел, и его увезли без сознания на носилках. Не знаю, что заставляет его служить. Безусловно, что у него есть деньги, чтобы купить хороший дом и даже открыть свое дело и жить спокойно. Жадность к деньгам, да и только. У нас теперь новая форма, придуманная раньше для конвоя, т. е. синие шаровары с желтыми лампасами и рубашка с обшитыми карманьчиками и желтым кантом по воротнику и на сапогах и новое обмундирование. За ним командировали Маковкина. Он телеграфировал, что обмундирования достать не может, но сапоги привезет недели через две. Вечером при свече писать трудно, так как заедают комары, да и всякая дрянь летает, здесь ведь медведки и разные жуки не дают спокойно писать.
5 сентября. Деревня Хын-гу. Получил 31 августа от командующего 7-й армией Тупана Сюй приказ о переводе 3 сентября на другую стоянку в районе станции Тан-фан. Расстояние небольшое, не больше 15 километров от прежнего расположения. В указанных Валентином Степановичем деревнях стать не удалось, так как они были заняты китайскими частями, и мы стали в деревне Хын-гу за каналом в 5–6 ли от станции Тан-фан на восток. Одновременно получили от Валентина Степановича приказ: ввиду невыдачи Тупаном денег на довольствие – прекратить уплату за фураж и продукты. Население в таких случаях прекращает привозить это все и надо брать самим. Здесь идут тропические грозы, т. е. молнии сверкают все время по разным направлениям и гром гремит непрерывно, пока не пройдут тучи. В ночь со 2 на 3 сентября умер всадник Сескин от воспаления брюшины. Он болел тифом. Не выждав времени, поел картофеля с рыбой, и заболел. Эта смерть произвела на нас тяжелое впечатление. Утром похоронили его на краю деревни, поставили крест на могилу. Перекрестились сами, а еще перекрестили могилу – вот и все похороны. После этого выступили по дороге, но это была не дорога, а каналы разной глубины, местами – по брюхо лошади. Пошел ливень. У одной пушки сломалось дышло, и чинили его час. Лошади очень сильно вымотались. Выскочили на большую дорогу, по которой тащились части 7-й армии. Тут же кружились буквально тучи саранчи. Такой массы ее я еще не видел. На станции были солдаты 5-й дивизии, производившие жалкое впечатление, хотя некоторые были вооружены новыми чехословацкими карабинами. Мы оторвались от своих и стали их ждать. Наконец они появились, все в грязи. Лампасы из желтых стали зелеными. Многие были босые, без сапог. В нашем строю – порядочно китайцев, но все же среди чисто китайских частей мы представляем силу. Пришли в деревню Хын-гу. Закусили, легли вздремнуть, но хорошо поспать не дали блохи. С полком шли наши собаки, которые идут даже из Фансьен, с юга Шаньдуня. Собакам тяжело, так как им пришлось много плыть, особенно небольшой стриженой собачке Левке. Вообще, к собакам у солдат – страсть. Некоторые их возят с собой даже в седлах, когда дорога трудная.
7 сентября. Переход в Хын-гу кое-чем ознаменовался. Корнет Козлов стал пьянствовать, а Тупан прислал телеграмму:
27 сентября. Военный городок Дуи-сан-сунза. Мукден. Только теперь продолжаю записывать произошедшее. События за это время завертелись с калейдоскопической быстротой. Мы вскоре по приходу в Хын-гу выступили в деревню Си-го-зон, что около станции. Это было утром 9 сентября. Вначале решили идти прямой дорогой, но пути были таковы, что даже шестерка лошадей не могла вытащить горной пушки. Решили идти или по железнодорожному полотну, или по краю канала. Пошли по дороге вдоль канала, так как оказалось, что на пути было несколько мостов, по которым наши лошади не смогли бы пройти, а пушки с двуколкой загрузили в шаланды и пустили по каналу. Через 10 минут после нашего выхода от станции Ганг-фанг, раздался орудийный выстрел, затем 2-й, 3-й. Где-то впереди упал снаряд, кажется в канал, так как разрыва слышно не было. Нас стали обстреливать. Мы шли дальше, и стрельба не прекращалась. На нее отвечал наш бронепоезд «Юн-гуй» со станции. Сначала мы были в поле зрения со стороны дороги, но канал давал дугу, и скоро мы вышли из сферы наблюдения. Несколько раз свистели снаряды, но все прошло благополучно, так как были большие перелеты. После я узнал, что стрелял не только неприятельский бронепоезд, но и жители тех деревень, где мы стояли. «Юн-гуй» отвечал врагу даже пулеметным огнем, но в конце концов был вынужден отойти. Вскоре мы увидели быстро идущий бронепоезд «Ганчен», а за ним еще «Манн-чже», на передней площадке которого был генерал Мрачковский. На случай отступления сдали орудия на бронепоезд, так как дороги были еще плохи, и с артиллерией нам было бы туго. Командир бронепоезда «Чен-Дян» подполковник Савин сказал, что противник нажимает по линии с бронепоездами и пехотой, идущей за ними. Левый фланг противника идет, обходя нас и не трогая, дальше, севернее Тан-Шана. Судя по боевому приказу, наши части занимают все пути движения противника и без сопротивления он продвинуться не сможет. Так официально нам рисовалась картина происходящего. Мы расположились на месте и выслали разъезды для связи с нашими китайскими войсками. Разъезд вернулся и доложил, что в местах, где должны были стоять наши части, находится противник, а наши еще вчера отошли после боя к северу. Противник, оставив в этих деревнях небольшие части, двигается за ними к Тан-Шану. Мне ехать без отдыха было невмоготу, и я пошел на день в отпуск. Вернувшись в тот же день с бронепоезда на станцию Сиго-зон, я был поражен подозрительной пустотой станции, на платформе которой были видны только несколько наших всадников. Савранский спросил меня, где наш полк, и сказал, что Тан-Шан уже занят противником и что нам надо скорее уходить, так как скоро сюда придет бронепоезд противника и, хотя наши бронепоезда испортили путь, он скоро будет исправлен. Положение делалось серьезным, так как враг шел к Тан-Шану с северо-запада, а нам надо было обходить город с юго-востока. В этом направлении было 2 канала, в брод непроходимых. По расчетам времени, наш полк должен был подойти сюда через часа 2. Через 2–3 часа здесь ожидались бронепоезда противника. Выслали дозоры, чтобы заранее уловить наступление врага. Полк подошел довольно скоро, и мы пошли оттуда в полной темноте. Дорога была ужасной. Будь с нами пушка и двуколка, то мы бы не прошли. Всюду была вода и очень узкие мосты, также залитые водой. Хорошо, что мы об этом узнали, так что шли все в затылок друг другу, чтобы не потерять связи, а голова шла за проводником. Так и брели ощупью. Надо было выбираться скорее за канал, так как мы знали, что колонна противника шла вдоль полотна железной дороги. Постоянно упускали друг друга из виду. Наконец в одном месте пьяные чины батареи упустили впереди идущих и полк разорвался почти на две равные части. К мосту через канал с цементированными берегами подошли ночью, и я настоял на том, чтобы перейти его и обезопасить себя таким образом от разного рода неожиданностей. Подошла и оторвавшаяся от нас колонна Савранского, которая неожиданно в пути услыхала шум, и это оказалась колонна противника, шедшая на Тан-Шан. Если бы мы промедлили в Си-го-зоне, то неизбежно бы наткнулись на нее. В новой деревеньке мы разграбили лавку, где было много материи. Пользы от этого было мало, но этим самым мы нанесли огромный убыток китайцам, хотя я был против этого. Позднее события показали, что ничего даром не проходит и награбленное впрок не идет.
Утром 10-го числа мы выступили из Тоу-сон в обход Тан-Шана и наметили ночлег за рекой, текшей с востока на запад. По дороге по нам из одной деревни было сделано несколько выстрелов. Это оказалось неопасным, так как жители хотели пугнуть, чтобы мы не шли к ним, так как все войска несут им вред. Но другие говорили, что там был неприятельский разъезд. По дороге Валентин Степанович приказал нам захватить несколько бычков, что и было сделано, кроме этого, взяли и нескольких мулов. Все это носило характер грабежа, да и нам это все не так было нужно. Для чего надо было это брать, если нам все это и так было бы выдано Чжан Цзучаном? Все эти грабежи озлобили население, и плохо было бы тем, кто стал бы через эти деревни пробираться поодиночке. При этом мы решили обмануть Тупана, бывшего на станции Куэ, чтобы нас куда-нибудь не бросили в поганое место, как под Тан-Шаном. Тупан был чрезвычайно взволнован, что наш полк остался в глубоком тылу и ждал на соседней станции наших известий.
11 октября. После обеда пошли к станции Куэ и услышали выстрелы. Впереди были части англичан, кое-где ими были сделаны легонькие укрепления, около которых сидели английские солдаты. Когда мы проходили, на нас сбежались смотреть все рабочие. На станции я видел очень много шандуно-чжилийских частей. Казалось бы, одним только этим количеством можно было бы бороться с южанами. Там я встретил Ганелина, решившего вернуться обратно. Здесь я со своим денщиком, китайцем Лю-дян-сынзом, поехал в отпуск. Полк же пошел на позиции. Как только пришли в намеченные деревни, послали вперед охранение, которое наткнулось на противника, и завязалась перестрелка, причем в сфере огня оказался весь полк, все коноводы и заводные лошади. Как всегда, все делалось на авось, пошли вперед, не дожидаясь разведки. Хорошо, что не успели расседлать лошадей и потому ушли лишь с незначительными потерями под прикрытие бронепоездов, которые своим огнем отогнали противника. С этого момента полк все время шел в соприкосновении с противником и в дальнейшем попал около станции Ланчжоу в тяжелое положение, когда был обстрелян противником и своими же, принявшими нас за колонну врага. Тогда был потерян денежный вагон, и было ранено несколько человек. В ночной же перестрелке был тяжело ранен и эвакуирован всадник 4-го эскадрона Пивоварчик. Под Ланчжоу был тяжело ранен и эвакуирован старший унтер-офицер 3-го эскадрона Перов. Попали в такую передрягу потому, что шли без разведки. Валентин Степанович почему-то всегда ведет отряд вслепую. Много раз из-за этого полк попадал в тяжелое положение, но все продолжалось по-старому. А тут еще закон возмездия. Население с мануфактурой и мулами грабили зря. Потеряли и скот, и денежный ящик, и все награбленное. Далее полк подошел к станции Ланчжоу и переправился через мост по трем доскам. Я с ужасом вспоминаю об этом переходе на большой высоте по узким переходам пролетов 7–8.