Беломорье
Шрифт:
— Ты что, жуков ищешь? — спросил его Двинской.
— Ага, — испуганно пискнул мальчишка.
Двинской поднял его на ноги и взял за руку.
— Пойдем ко мне, я тебе разных жуков покажу, а то ты их ловишь, а названий не знаешь.
Мальчишка не посмел ослушаться, и Двинской, достав «Определитель жуков», долго показывал ему бронзовок, жужелиц, дровосеков, рогачей, майских и прочих жуков. Отпустив его, Александр Александрович выглянул в окно. Мальчуган побежал к дому Дурова и снова уселся на изгородь.
«Мировой
Тревожная трель пароходного гудка, вначале нарастая, затем постепенно спадая, разнеслась над Посадом. Жителей глухих портов с наступлением навигации всегда тянет встретить и проводить пароход. В начале Двинской подсмеивался над сумчанами, но прошел год-другой, и он сам, наравне с ними, всегда спешил на берег, хотя делать ему там было абсолютно нечего.
Однако на этот раз он пошел не зря. Когда пассажиры сходили с лодки, кто-то из приезжих выкрикнул:
— Есть ли Двинской?
Александр Александрович отозвался. Тогда ему протянули конверт без марки и почтового штемпеля — письмо, прибывшее по оказии.
Такие письма всегда интересны. Отойдя в сторонку, Двинской уселся на опрокинутый карбас. В конверте оказался листок, исписанный карандашом, внизу была приписка чернилами: «Умер в ночь на первое мая». Хотя подписи не было, Двинской сразу понял — Федин. И слезы затуманили его глаза.
«Сегодня окончательно понял, что надежда на выздоровление — предсмертная иллюзия, — читал Двинской. — Совсем скоро оставлю этот мир, но чувствую, что долгожданные нами события близки. Мы не смеем бесследно уходить из жизни. Умирая, твердо верю, что на мое место встанете вы и еще кое-кто. Значит, кое-что я успел… У вас есть все, что надо для бойца нашей армии. Слейте свою жизнь с коллективом, и от этого выиграет общее дело, ради которого только и стоит жить сознательному человеку. Уверен, вы будете активным участником боев за новую жизнь, за…»
На этом письмо обрывалось.
После трех продолжительных гудков пароход отошел от пристани, постепенно превращаясь в угольно-черную точку.
Обрывки мыслей с лихорадочной быстротой сменяли одна другую. В последнюю встречу с Фединым Двинской ясно видел, что тот скоро умрет. Но сейчас смерть его казалась неожиданной. «Умер… умер… — без конца повторял он. — Умер!» И хотя письмо было прочитано всего лишь раз, оно от слова до слова запомнилось Двинскому. «Умирая, твердо верю, что на мое место встанете вы», — повторял он, чувствуя, что слезы катятся по щекам.
Хрустя прибрежной галькой, кто-то подошел сзади и спросил, что с ним.
— Умер отец, — ответил Двинской. — Отец умер…
Известие, что у Двинского хранится для заводских собранная
За обедом, лукаво поглядывая на дочь и на Ваську, Никандрыч вполголоса рассказал о принятом решении послать человека к Двинскому за литературой.
— Я за сутки обернусь! — тотчас предложил Васька.
— А спросят меня, где твой ученик, что я отвечу?
— Да я без передышки…
— Где это видано — без передышки? — воскликнула Надежда.
Уловив насмешливый взгляд отца, она вспыхнула и потупилась.
— Опять осечка, — комически развел руками старик. — Сам слышал, Вася, что Надежда Ивановна грит: «где это видано?»
«Раз жалеет — значит, любит, — подумал просиявший парень. — Смелей надо быть. Сегодня же объяснюсь!»
— Ну, детки, хватит. Ты, Надя, в мать пошла. Покойница, бывало, тоже, что подумает, то и брякнет, а затем познает, куда глаза деть… Призналась, Ивановна, призналась! — Заметив, что у дочери выступили слезы, он заговорил серьезным тоном: — Василию к Двинскому не идти, потому что того самого надо привести сюда. А Вася встретит тебя и Двинского на лодке. Сегодня пятница, значит, придется, Надежда свет Ивановна, сегодня же отправляться в поход. На заре прибьешься к Дуровым, а через сутки утречком, пока все спят, выйдете с Двинским из Посада. Груз на шесте снесете.
— Я провожу Надю, — нерешительно проговорил Васька, — а то сорокские ребята озорничают…
— Будто я маленькая? — запротестовала девушка.
— Маленькая, не маленькая, а вреда от этого не будет, — и Никандрыч опять лукаво покосился на парня.
Девушка не зря возражала. Она опасалась, что по дороге произойдет решительное объяснение. А она этого боялась, чувствуя, что и сама крепко полюбила парня.
Чтобы оттянуть страшившее ее объяснение, Надя решила перехитрить Ваську. Улучив минуту, она шепнула, что первой выйдет с завода и будет ждать его в селе. Чутьем влюбленного Вася понял ее лукавство. Поэтому, как только она перешла плавучий мост, соединявший завод с материком, из-за прибрежных камней поднялся ухмыляющийся Васька.
— Надежда Ивановна, почтенье!
Девушка от досады даже губы прикусила. «Перехитрил меня, — подумала она. — Поплатишься за это, мудрец». Она пожала плечами и, не отвечая ни слова, пошла по мосткам вдоль главной улицы села.
Удрученный ее молчанием, Васька пробовал заговорить, но кроме односложных «да» и «нет» ничего не добился. Обиженный, он замолчал, и так, не говоря ни слова, они вышли на древний поморский тракт, соединявший много столетий Онегу с Колой. Вначале молчание даже нравилось девушке, но затем стало раздражать ее. «Чего это он в молчанку играет, — возмущалась она. — Идет словно онемелый?»