Белый пепел. Цикл «Принцесса Эйр'бендера». Книга 3.
Шрифт:
– Дядюшка, – надулась Жо-жо, – ты меня разлюбил? Почему все так строго со мной говорят?
– Птичка моя, – он присел перед ней на корточки, – твой братик или сестрёнка очень захотели повидаться с тобой, но твоя упрямая мама твердит, что должна быть на балу. И я очень переживаю, как бы нам с тобой не пришлось принимать роды сегодня.
– Мам? – вытаращилась на меня Жозефина. – Я, конечно, знаю, как в теории это делается, но…
– Ничего не придётся делать, – я попыталась успокоить дочку. – Мы всё успеем!
Мы вышли в коридор и натолкнулись на Хосе, который поджидал нас под дверью. Жозефина тут же бросилась к нему со словами:
– Дядюшка Хосе, можно я возьму тебя за руку? – И, не дожидаясь ответа, схватила испанца под руку. – Дядюшка Мигизи с мамой пойдут сзади. Если надо медленней, то сразу скажите.
– Это чья дочь повзрослела за пять минут? – посмотрел на меня Мигизи.
– Моя, – улыбнулась я.
Стоило только пересечь порог бального зала, как я ощутила, что воздух словно искрится от напряжения. Здесь было много дебютантов, и они страшно волновались на своём первом балу. Я видела совсем юных мальчишек с раскрасневшимися от смущения щеками, одетых в чёрные фраки, и девочек, похожих на маленьких фей, в пышных платьях модного в этом сезоне небесно-голубого оттенка.
Мы с Жозефиной медленно прошли сквозь толпу, которая расступилась, и после короткой приветственной речи заняли свои места. Луи стоял у стены рядом с остальными учителями, пристально наблюдая за нами. Он улыбнулся и кивнул, когда наши взгляды встретились.
Моему мужу всё же удалось убедить Мигизи, и они в короткий срок поставили огромный светлый шатёр, в котором разместились все ученики; небольшая сцена, на которой играл оркестр; множество лампочек вздымались под купол, освещая каждый уголок.
В противоположной стороне стояли стулья для меня с Жо-жо. Я с видимым облегчением опустилась на своё место, даже столь короткая прогулка от моей спальни до зала совершенно вымотала меня. Прав был индеец, мой ребёнок вот-вот готов был появиться на свет, и я беззвучно произнесла молитву богам, чтобы это не случилось прямо сейчас у всех на глазах.
Жо-жо незаметно помахала рукой своей лучшей подруге Эми, которая была одной из воспитанниц пансионата. Девочка-сирота с большими голубыми глазами, длинными ресницами и густой копной каштановых волос. Они были ровесницы и часто проводили время вместе, когда мы бывали здесь.
По традиции бал открывал вальс.
– Мам, ты в порядке?
– Да, моя птичка, – кивнула я.
– Ваше Высочество, – возник передо мной Аарон, – разрешите пригласить Жозефину на танец?
– Милый мой, – улыбнулась мальчику, – я не против, но что скажут на это твой отец и месье Бланшар?
– Значит, у меня нет шансов? – вздохнул сын Мигизи.
– Ну почему же? Ты сейчас приглашаешь Жо-жо, и вы мчитесь танцевать. Вряд ли вам кто-то помешает в центре зала, но будь готов отвечать за свои действия после танца.
– Спасибо, Ваше Высочество, – улыбнулся Аарон и протянул Жозефине руку.
Они побежали в центр зала. Их отцы не успели опомниться, как дети уже ловко кружились среди остальных.
– Вашество, – подошёл ко мне Мигизи, хмурясь, – это что значит?
– Их в школе учат танцам? Как у них здорово получается.
– Вам всё смех? – возмущался друг. – Хотя… Вы видели лицо своего мужа? Он же сейчас взорвётся от злости, – рассмеялся индеец. – Хоть этим полюбуюсь.
– Хватит ненавидеть друг друга, – отчитывала его я. – Смотри на детей, какие они очаровательные!
Я улыбнулась, и тут внутренности словно сковало раскалённым металлическим обручем. Понадобилась вся моя выдержка, чтобы не скривиться от боли, я задержала дыхание и на выдохе шепнула:
– Т-ш-ш, малыш, потерпи ещё два часа, обещаю уйти после полонеза.
Я постаралась отвлечься и стала глядеть на публику: в центре зала пары кружились в вальсе, некоторые дети могли бы стать гордостью учителя танцев, но некоторые неловко переминались с ноги на ногу, путали шаги и то и дело наступали друг другу на ноги. Я улыбнулась, когда заметила группу юношей, что вытянулись по струнке, словно кадеты императорского корпуса, и тщательно изображали взрослых. До меня доносился звонкий девичий смех и приглушённый гул взволнованных голосов. Но уловка не сработала, от боли к горлу подкатывала тошнота, а тело словно онемело. Мне не стоило обманываться – это были схватки, и следовало немедленно покинуть бал.
– Мигизи, – шепнула я, но музыка была такой громкой, что друг меня не услышал. – Хосе, – позвала испанца, который стоял ещё дальше. – Боги, как назло! – выругалась себе под нос.
После окончания танца и очередной схватки, в период которой натянутая улыбка не сходила с моего лица, я поднялась и, не дожидаясь Мигизи, направилась к выходу.
Все недоумевая расступались, провожая меня взглядом.
– Вашество! – Мигизи подбежал ко мне. – Что случилось?
– Интервал пять минут.
– Вы с ума сошли? – взбесился он и, быстро подав руку, потянул меня к выходу.
– Скажи Жо-жо, что она остаётся за хозяйку вечера, последнее слово и всё прочее на ней. После пусть Хосе привезёт детей в тот дом.
– Всех?
– Жо-жо, Аарона и Юноса, ЧЁРТ ПОБЕРИ! Это я рожаю, а не ты! – шипела я, стараясь не показывать свои эмоции окружающим.
Я остановилась, пропуская очередную волну боли сквозь себя, улыбнувшись и помахав рукой детям, вышла в коридор, после того как всё утихло на мгновение.
На выходе мы встретили Луи.
– Что случилось?
– Подгони машину как можно ближе, мы едем рожать, – тихо сказала я.
– Что? – переспросил муж ошарашенно.
– Луи Бланшар, если ты будешь тормозить так же, как и Мигизи, то я сама сейчас сяду за руль!
– Понял, – он побежал на улицу.
– Идём, – уже серьёзно сказал друг, накидывая на меня пальто.
– Подожди, – я схватила его за руку, ощущая, как по ногам потекла тёплая жидкость, – воды отошли.
– Господи Иисусе, – перекрестился индеец, испуганно взглянув на меня, и потянул за локоть к выходу.