Белый рынок
Шрифт:
— Я всегда отказывался от дел такого сорта.
Крэг улыбнулся.
— Действительно, Гаррет, адвокат из вас дрянной!
— Я уже не адвокат.
— Сами виноваты.
— Значит, вы собираетесь расследовать наличие связи между Мортоном и Ален Сэмпл?
— А почему, собственно, такой раздраженный тон?
Ничего не ответив, Гаррет пожал плечами.
Крэг взял его за руку и подтолкнул по направлению к выходу.
— Гаррет, ни во что не вмешивайтесь, — сказал он, уже выходя наружу. — Вы теперь просто человек с улицы.
— Я ненавижу, наркотики не меньше, чем вы, —
— День ото дня вы мне становитесь все более симпатичны. Желаю долгих лет жизни!
Глава 17
Липкий промозглый туман опустился на ночной город. Несмолкаемый гул огромного каменного муравейника вызвал ощущение враждебности и беспощадности. Туман, словно промокательная бумага, впитывал в себя свет фонарей, искажая контуры улиц, скрадывая целые массивы домов.
Несмотря на неприветливость и неудобства, создаваемые туманом, Клэм Гаррет решил воспользоваться его преимуществами. Туман заставил его снизить скорость, но Клэм терпеливо и целеустремленно двигался вперед, полагаясь на свое чутье. Он хотел знать факты, и он их узнает! Никакая сила, ничто на свете теперь не сможет его остановить. Если уж он ставил перед собой цель, то добивался своего упрямо, как бульдог.
Вскоре ему удалось найти нужный дом. Это была старая, стоявшая в отдалении от других домов развалина, второй этаж которой был украшен изъеденным жучком балконом. Дом казался заброшенным. Окна закрыты ставнями. Справа и слева от него простирались пустыри, покрытые туманом. Но даже ночь не могла скрыть сладковатую острую вонь от куч отбросов, сваленных на них.
В тусклом свете плафона в салоне автомобиля Гаррет еще раз проверил свои записи. Он, безусловно, не ошибся: Сен. К. 42 Фос. Стр.
Гаррет вышел из машины. Подошел к дому и проверил номер. Все совпадало: 42 Фостер-стрит. Шифр Дика Кобби был совсем не сложен. Будучи человеком аккуратным и не особенно полагаясь на свою память, ослабшую от героина, он разработал для себя несложную систему шифровки.
Входная дверь с виду была крепкой, но Гаррет предусмотрительно запасся связкой различных ключей и отмычек, купленных за два доллара у одного из нью-йоркских барышников-евреев.
Перебирая и пробуя ключи один за другим, он почувствовал наконец, что замок поддался, и дверь открылась.
Проскользнув вовнутрь, Гаррет вдохнул тяжелый застоявшийся воздух. Вынув электрический фонарь из правого кармана пальто, он включил его и стал изучать помещение. Овальное пятно луча выхватило из темноты грязный пол, облезлые стены с ободранными местами обоями, пропитанные сыростью ступеньки лестницы.
Он открыл следующую дверь. За ней оказалась пустая комната. Гаррет вошел и двинулся вдоль стены. Фонарь высветил стол с бутылками и стаканами. Смятые комки замасленной бумаги, затоптанные окурки загрязняли паркет, давно не знавший уборки.
Вдруг Гаррет услышал легкое поскрипывание половиц. Мгновенно погасив фонарь, он упал плашмя на пол. Два выстрела один за другим прогрохотали в его ушах. Гаррет застонал, дернулся и замер.
Зажегся свет. Через полуприкрытые веки Гаррет увидел, что к нему приближается странный и похожий на гнома
Гаррет напружинился и, тщательно рассчитав, прыгнул на человека, как тигр. Выбив рукой оружие, он ударил бандита головой в живот. Затем, вскочив, прижал противника к стене и начал его бешено избивать. Несколькими страшными ударами он в кровь разбил лицо уродца, его мясистый рот и приплюснутый нос.
Гаррет, избивая это мерзкое существо, ощущал и омерзение, и удовлетворение. Свои удары он наносил, как боксер на тренировке: левый, правый, левый, правый, и слышал в ответ треск смещаемых хрящей, хруст ломающихся ребер и разваливающейся челюсти. Горбун рухнул с закатившимися глазами. По избитому телу пробежала судорога. Лицо его превратилось в бесформенную кровавую маску.
Гаррет взглянул на свои окровавленные кулаки. Его охватило чувство опустошенности. К горлу подступила тошнота. Он дрожал от усталости, как после долгого бега, от которого зависела его жизнь.
Переводя дыхание, он опустился на колени рядом с горбуном, приложил руку к его груди. Стука сердца он не почувствовал.
— Боже мой! Я ведь его убил!
Гаррет отвернулся. Его стошнило. Глаза наполнились слезами. Внезапно ему представился рядом с трупом образ Ален Сэмпл.
Усилием воли он прогнал его, хрипя от бешенства. С трудом встал на ноги и продолжил осмотр дома.
В подвале он обнаружил лабораторию. В каком-то исступлении он сбросил на пол весы, опрокидывал и бил стеклянное оборудование, ломал дверцы шкафов и вываливал на пол их содержимое. Он нашел запасы химикатов, полуфабрикатов и сырья морфия, очищенный опиум и пакетики с готовым расфасованным героином. Всего на сотни тысяч долларов.
Гаррет облил разрушенную лабораторию бензином из трех канистр.
Безумство разрушения открыло перед ним горькое величие мщения, примитивную радость неистового вандализма. Горбун отдал жизнь, охраняя несметные сокровища пещеры отравителей, богачей и их жен, щеголяющих в шелках и дорогих мехах и увешанных бриллиантами. Преступные сокровища, добытые на страшных мучениях наркоманов.
И весь этот развращенный сброд безнаказанно торговал ядом, смеялся, радуясь своим успехам,объедался. На доходы, полученные за счет страданий своих жертв, развлекался на шикарных курортах Багамских и Бермудских островов. Что им до больниц, лачуг, страданий и мольбы отравленных ими людей, опустившихся на самое дно жизни, обреченных на бесконечную горечь существования, безразличных ко всему, кроме наркотика, этого яда, этого чудовища, этой разъедающей язвы, этого бича, который превращает человеческую личность в нечто худшее, чем просто кучу дерьма. Гаррет раздавил каблуком последний флакон реактивов. Он опьянел от усталости. Дыхание с глухим хрипом вырывалось из его груди. Обессиленный, он повалился на лабораторный стул и вытянул ноги.