Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах.

Автор неизвестен

57

Гудрун сказала:

«Как можешь ты, Атли, снова корить меня! Ты сгубил мою мать и сокровища отнял, племянницу смерти предал голодной. Смешно, что сам ты счеты затеял! За все твои беды славлю богов я!»

58

Атли сказал:

«Жены этой гордой горе умножить вам, ярлы, велю, — я хочу это видеть! Гудрун заставьте горько печалиться, видеть

я жажду великую скорбь ее!

59

Заживо Хёгни взрежьте ножом, вырвите сердце, — вы так должны сделать! На крепкой веревке вздерните Гуннара, к змеям швырнув его, подвиг свершите!»

60

Хёгни сказал:

«Делай как хочешь! Готов ко всему я, бесстрашным я буду, — бывало и хуже! Защищались мы стойко, пока были силы, но слабеем от ран и сдаться должны мы!»

61

Бейти промолвил, Атли приспешник: «Хьялли возьмем мы, а Хёгни не тронем! Пусть умрет нерадивый, на смерть обречен он; не долго протянет прослывший ленивцем».

62

Страх охватил котла хранителя, [793] был он труслив, в бегство пустился; клял их ссоры, скорбел о трудах своих, о жребии тяжком, — свиней он жалел и обильную пищу, к которой привык он.

793

Хранитель котла— повар. В сцене с поваром снижение героического стиля достигает максимума.

63

На повара Будли нож обнажили; взвыл жалкий раб, лезвие видя: клялся, что станет поля унавоживать, труд самый грязный готов он исполнить, он милости ждал, молил о пощаде.

64

Позаботился Хёгни, — кто так поступил бы! — просил отпустить раба обреченного: «Смертные муки считаю игрой; зачем нам внимать воплям несчастного!»

65

Был схвачен могучий — нельзя было медлить и воинам замыслы откладывать злобные: Хёгни смеяться начал — то слышали, — стойко терпел он муки тяжелые.

66

Арфу взял Гуннар, ветвями подошвы [794] по струнам ударил — плакали жены, мужи скорбели, кто только мог слышать; рвал струны, Гудрун весть посылая.

794

Ветви подошвы— пальцы на ноге.

67

Утро

не кончилось — умерли славные, как должно героям, встретили гибель.

68

Атли был горд победой над братьями, мудрую стал он корить сурово: «Вот утро, Гудрун, где ж твои родичи! Ты тоже виновна в этом несчастье!»

69

Гудрун сказала:

«Счастлив ты, Атли! Ступай, похваляйся! Будешь ты каяться, с бедами встретясь! Наследством моим насытишься вдоволь: не знать тебе счастья, пока не умру я!»

70

Атли сказал:

«Знаю вину свою, вижу, как мог бы заставить тебя забыть о распрях: рабынь тебе дам, дорогие уборы, как снег серебро, — все будет твоим!»

71

Гудрун сказала:

«Надежду оставь — все это отвергну! Я мир разорвать давно уж решила; была я неистовой — яростной буду! Терпела я жизнь, пока жив был Хёгни.

72

В одном мы доме вскормлены были, вместе резвились, в роще играли; дарила нам Гримхильд дорогие уборы; как позабуду братьев убийство! Кто мне поможет с ним примириться!

73

Жены покорствуют мужам жестоким, — ствол весь погибнет, коль высохли ветви. корень подрубишь и падает дерево: отныне ты, Атли, один здесь владыка!»

74

Легковерен был конунг, коварства не ждал; обман бы он понял, когда б остерегся. Гудрун притворно правду таила, веселой казалась, скрывая коварство; пиво несла для тризны по братьям, и Атли правил по близким тризну.

76

На том и конец; наготовила пива, грозным был пир, горе сулил он! Гибель потомкам Будли готовила Гудрун, за братьев месть совершая.

77

Детей позвала, на постель уложила, плакать не стали, хоть было им страшно; прильнув к ней, спросили, что сделать задумала.

78

Гудрун сказала:

«Молчите! Готовлю обоим я гибель, от старости вас спасти я хочу».

Мальчики сказали:

«Кто тебе запретит зарезать детей, — но не надолго местью натешишься!»