Берег холодных ветров
Шрифт:
Забравшись в палатку, и глядя на теплый огонь свечи, Айлин почувствовала покой, а еще у нее на душе появилось ощущение безопасности. Хотя молодая женщина чувствовала себя вымотанной до предела, ей все же не хотелось отводить взгляд от этого огонька.
— Все… — в палатку забрался Мейлард, поплотнее запахнув полог. — Сейчас мы эту твою свечку на чурочку поставим, укрепим — и все, можно спать спокойно. Главное — ее не уронить, а то пожар устроим… Будем дежурить по очереди, и когда эта свечка догорит, поставим другую.
— Поняла
— Значит так, смотри… — Мейлард укрепил свечку на обломке древесины. — Она будет стоять напротив входа в палатку — так все же понадежней будет. Повторяю еще раз: главное — не сбить ночью во сне эту свечу, а не то, сама понимаешь, ничем хорошим это закончиться не может. Кстати, учти: когда эта свеча прогорит, и я поставлю другую — кроме всего прочего, это будет означать, что пришло время твоего дежурства. Хоть верь, хоть нет, но я, кажется, никогда так ранее не выкладывался, как за сегодняшний день. Все, ложусь, и меня не шевелить — в гневе я страшен!
— Мейлард, я постоянно забываю тебе кое-что отдать… — Айлин достала из кармана то самое кольцо с большим розовым бриллиантом, которое она сдернула с пальца Глерниты. — Забирай его себе, а то этот камень у меня скоро карман до дыры протрет.
— Выкинь… — нахмурился Мейлард. — Я же сказал, что он мне не нужен.
— Я не собираюсь совершать подобную глупость! — Айлин даже рассердилась. — Как можно выкидывать такую красоту? Если Глернита оказалась полной дурой, то это вовсе не причина для того, чтоб избавляться от прекрасного украшения! К тому же этот камень стоит невесть какую кучу золота! Если уж на то пошло, то можешь подарить бриллиант какой-либо из своих знакомых.
— Он тебе нравится?
— Конечно! Нет такой женщины, которой он бы не понравился!
— Тогда забирай его себе. Повторяю: мне этот камень не нужен.
Голос у Мейларда был такой, что Айлин поняла — спорить бесполезно. В подобном случае остается надеяться только на то, что парень немного остынет и все же заберет свое сокровище, а пока что этот камень лучше припрятать. У Мейларда в сумке оставался, кажется, небольшой кусок веревки, и Айлин решила: она завтра же с утра вденет веревку в перстень, а потом будет носить эту драгоценность на шее, а не то этот восхитительный камень, и верно, потеряется.
Сейчас Айлин, наконец-то, смогла как следует рассмотреть кольцо, которое сдернула с пальца Глерниты. Ну, что тут скажешь: бывшая невеста Мейларда хорошо знала, какой подарок ей следует выпросить у жениха на помолвку. Казалось, этот камень немалых размеров целиком состоит из сверкающих граней, отливающих удивительными бликами. Прекрасная огранка, простая, и в то же время совершенная по красоте оправа создавали впечатление изысканности и удивительного изящества. Чувствуется, что над этим украшением долго трудился прекрасный ювелир, и, надо признать, у него получилось самое настоящее произведение искусства. Не хотелось даже думать о том, сколько золота надо отвалить за подобное кольцо. Что ни говори, но это действительно редкая вещь — без сомнения, розовый бриллиант, и верно, стоил того, чтоб Глернита страстно желала вернуть его назад.
Внезапно Айлин подумалось: интересно, в свое время Тариан купил бы ей, своей жене, подобное украшение, если бы она о том попросила? А впрочем, чего спрашивать — и так понятно, что ранее Тариан был готов в лепешку расшибиться, но выполнить просьбу любимой жены. Вернее, когда-то любимой…
Помнится, еще недавно ее ларец был чуть ли не доверху заполнен подарками мужа, причем (в этом Айлин не сомневалась ни мгновения) Тариану доставляло огромное удовольствие видеть радость на лице жены при виде того, как из очередной поездки он привозит ей какой-либо подарок, причем нередко этими подарками как раз и были дорогие украшения… Айлин даже поругивала мужа за излишние траты, но тот лишь отмахивался — мне просто нравится видеть, как ты радуешься, а деньги как приходят, так и уходят!.. Тогда Айлин даже смеялась: если и дальше так дело пойдет, то мне придется заводить себе еще один ларец, только вот размерами побольше, а потом, возможно, и еще один…
Правда, до второго ларца дело дойти не успело, не говоря о третьем, а те драгоценности, что ранее были у Айлин — их у нее просто отобрали: бывшая свекровь предусмотрительно унесла ларец к себе домой в то время, когда отношения в семье сына стали рушится окончательно и бесповоротно. Естественно, Шайхула опасалась того, что при разводе бывшая невестка оставит у себя все подарки мужа, а допускать подобного она никак не собиралась. Конечно, будь на то воля Шайхулы, то она сдернула бы с Айлин и те немногие драгоценности, что еще оставались при ней, но тут даже бывшая свекровь понимала, что подобное — это уже, скажем так, немного чересчур. Во всяком случае, теперь у Шайхулы появилась возможность утверждать со спокойной совестью, что бывшая жена ее сына покинула дом не просто так, а едва ли не обвешанная драгоценностями с головы до ног.
Сейчас же тот ларец с драгоценностями Тариан наверняка собирается подарить своей новой избраннице. Вообще-то Айлин не исключала и того, что сестры ее бывшего мужа успели забрать себе оттуда по нескольку тех дорогих и изящных вещиц, на которые они уже давно положили глаз, считая, что им эти украшения подходят куда больше, чем той выскочке и голодранке, которую их брат привел в семью…
А впрочем, не стоит сейчас вспоминать о чем-то подобном — оно того не стоит, в семейства бывшего мужа и без нее разберутся, кому достанутся эти дорогие безделушки. Куда важнее другое; как себя сейчас чувствует Кириан? В течение дня женщина запрещала себе даже думать о сыне — дорога и без того тяжелая, а если при том вспоминать и ребенке, то станет еще тяжелее. Однако сейчас, когда наступил недолгий отдых, мысли об оставленном в монастыре сыне стали терзать с новой силой.
— О чем задумалась? — как видно, Мейлард наблюдал на ней.
— Да так… Кириана вспомнила.
— Понимаю, но ты не беспокойся: зная свою родственницу, могу с уверенностью сказать одно — сейчас с парнишки глаз не спустят. Говорю же: мы с тетушкой ежемесячно пишем друг другу письма, так что ее характер я себе хорошо представляю.
— Если я правильно поняла, то настоятельница — сестра твоей матери?
— Да, младшая сестра.
— Мейлард, ты, конечно, извини меня за бестактный вопрос, но что случилось с твоей матерью? Ты упоминал, что она покончила с собой, но что явилось тому причиной? Нет, я не настаиваю — если не хочешь, то и не отвечай!
— Почему же, можно и сказать… — Мейлард немного помолчал. — Причину, по которой мать ушла из жизни, понять так и не смогли. У нас была прекрасная семья, можно сказать, образцовая, родители были искренне привязаны друг к другу, все шло хорошо, мать незадолго до своей смерти обрадовала всех известием о том, что ждет еще одного ребенка — и вдруг такое! Она отравилась… В предсмертной записке была всего пара слов, адресованных отцу «Милый, прости…». Мать всегда так обращалась к отцу, когда хотела ему сообщить что-то очень неприятное. Еще рядом с ней валялся пустой пузырек из-под яда… Все это случилось в нашем столичном доме, и, наверное, потому, после похорон матери отец не желал там оставаться. Он мотался по всем нашим имениям, занимаясь хозяйством лучше любого управляющего — я уже говорил, что у нашей семьи имеются обширные земельные угодья, где хватает и леса, и пушнины, и небольших шахт… Отец постоянно таскал меня за собой, не желая расставаться со мной ни на день, и словно опасаясь, что и меня скоро не будет на свете. Ты спрашивала меня, откуда я знаю многое из того, чего столичному щеголю знать не стоит? Так вот, в тех самых лесных местах я и нахватался много чего…