Берег и море
Шрифт:
Чувствую, как Реджина выпускает мою руку. Светящийся шар отбрасывает на её лицо угловатые тени, отчего женщина выглядит старше своего возраста.
— Я люблю тебя, — произносит она так, будто это наш последний разговор.
По спине бегут мурашки, когда я резким движением хватаю из колчана, висящего за спиной, стрелу, и размещаю её на тетиве, беря голову Коры под прицел.
Вдруг Реджина ждёт от меня того же? Что мне сказать?
— Я… — начинаю я, но вместо того, чтобы послушать, Реджина делает последний шаг из тени, который и выдаёт наше присутствие.
Я ожидала увидеть на лице
— Мои любимые девочки! Ну наконец-то! Я уж думала, придётся отправлять за вами свою прислугу.
Я морщу нос от отвращения. Её явно доставляет удовольствие командовать тёмными силами.
Жду, что Реджина скажет что-то, но вместо этого женщина вдруг взмахивает рукой, выставляя ладонь вперёд. Луч ослепительного красного света появляется из неё и бьёт по Коре. Однако, попадает он в кинжал Тёмного, от которого тут же отлетает в сторону лесной чащи
— Пришли убить меня? — хохочет Кора. — Снова, Реджина? А духу-то в этот раз хватит?
Снова? Неужели, Реджина уже пыталась? Мстила за моего отца, или был ещё более веский повод?
Реджина игнорирует слова матери и совершает ещё одну попытку, но как и в первый раз против потока магии с завидным успехом встаёт кинжал.
— Мы можем заниматься этим весь день, — скучающим тоном сообщает Кора.
Мои пальцы почти разжимаются, отпуская стрелу в полёт, когда Киллиан выходит из тени. Наши взгляды пересекаются. Он что-то говорит мне одними губами, но я не могу понять, что именно.
Если хочет сказать, чтобы я бежала прочь, то это не сработает. Кора найдёт меня в любом уголке Сторибрука. Если её магия сильнее магии Реджины, то что уж говорить обо мне?
Несмотря на то, что Кора всё ещё на моём прицеле, на какое-то совсем незначительное время я ослабляю натяжение тетивы, когда замечаю синяки и ссадины на лице Киллиана.
Я была права: Кора заставила его и Дэвида сражаться для того, чтобы забрать сердце второго.
Словно прочитав мои мысли, Киллиан касается кончиком языка разбитой нижней губы и едва заметно ухмыляется, будто говорит: «Это не то, о чём сейчас стоит беспокоится, Миллс». А потом трогает подушечкой безымянного пальца рассечённую бровь, как бы добавляя: «К тому же, такого красавца, как я, шрамы только украшают».
Его голос в моей голове такой настоящий. Я вздрагиваю и сильнее сжимаю лук, переводя взгляд на Кору.
Дэниел. Таран. Дэвид. Голд. Киллиан.
Последним человеком, кто пострадает от рук моей бабушки, станет она сама.
Я отпускаю тетиву. За долю секунды мой мозг успевает показать мне картинку недалёкого будущего: Кора повержена, её тело, продырявленное моей стрелой, распласталось по земле; под ним зеркальной алой лужей собирается кровь, а в волосах путаются сухие ветки и зелёные листья. И пусть после этого Реджина обозлится на меня — плевать. Это единственный шанс спасти немного больше людей, чем-то количество, что пострадало по её вине.
Но вместо этого, не достигнув цели, стрела меняет направление и устремляется на Киллиана. Он только и успевает, что сделать маленький шаг назад и отклонить корпус. Ветка хрустит под его ботинком, и этот звук эхом проносится у меня в голове, когда наши взгляды снова пересекаются.
А стрела вдруг замирает, когда между ней и грудью мужчины остаётся расстояние не больше длины указательного пальца.
Я бросаю лук на землю, будто тот пропитан ядом, и озираюсь по сторонам, как воришка, пойманная на месте. Реджина с таким же недоумением цепляется взглядом за стрелу, выражение лица Коры не выдаёт совершенно никаких эмоций, а Голд… Конечно, это всё он! Его рука, направленная в сторону Киллиана, с помощью магии удерживает мою стрелу!
Огромный ледяной ком берёт начало где-то в животе и поднимается выше, застревая в горле и не давая продохнуть. Одно движение — и Киллиан покойник.
— Вы обе невероятно упрямы, — сообщает Кора.
– Как, впрочем, и я сама.
Она клонит голову в сторону — мой поступок её вроде как удивил. Какое-то мгновение она изучающе смотрит на меня, переводя взгляд с моего лица на лук, лежащий под моими ногами, а потом, будто потеряв интерес, разворачивается к колодцу.
Только теперь я вижу стоящую на самом его краю чашу. Именно от неё тоненькой струйкой в небо поднимается чёрный дым.
И как я сразу не заметила очевидного?
Я смотрю на жесткую прямую спину Коры, на то, как её руки не дрожат, когда она открывает небольшую шкатулку, стоящую рядом с чашей, достаёт оттуда сердце (наверняка, Дэвида) и раздавливает его своими тонкими пальцами; на то, как со скучающим выражением лица она разжимает кулак, и серые хлопья пепла россыпью падают в медную чашу, отчего дым только сгущается, и меня как током бьёт: всё тело на секунду превращается в желе от того, что наконец доходит — Кора никогда не чувствовала ко мне хотя бы расположения. Внучка ей никогда и не была нужна.
«Я больше никогда не перестану сражаться за тебя», — слышу я голос Реджины в своей голове.
Сражаться. Она не отдавала меня, меня у неё забрали силой.
Кора, кто же ещё.
Наконечник стрелы издевательски раскачивается из стороны в сторону, будто выбирает, в какое место нанести удар. Киллиан опускает один скупой взгляд вниз на угрожающее ему оружие, а затем поднимает его на меня. Он молчит. Я хочу, чтобы он сопротивлялся, чтобы вернулся тот Капитан Крюк, который руководит огромным кораблём и покоряет моря один за одним, но вместо этого вижу лишь… Киллиана. Его глаза — ярко-голубые, бездонные и такие красивые — смотрят на меня так, будто смирились с возможной смертью.
— Отпусти его! — От злости мой голос срывается на крик. Снимаю со спины колчан со стрелами и тоже кидаю его на землю. — Я больше не буду бороться. Я… — оборачиваюсь на Реджину. Она качает головой, её глаза наполняются слезами. — Я готова тебе помочь… Буду проводником, только не трогай его… Никого не трогай.
Губы Коры расплываются в улыбке. Она прижимает к груди ладонь, держащую кинжал, и издаёт вздох, полный непонятно откуда взявшейся нежности.
— Это так мило, — произносит она слишком сладко. — Знаешь, сначала я подумала, что ты похожа на меня в молодости, но сейчас понимаю — ты копия Реджины. Вы так наивны и так добры, что сами не понимаете, как просто вами руководить, направляя на путь истинный.