Берег мародеров
Шрифт:
– Не двигаться!
Хотя командир говорил по-английски, у него был какой-то не английский голос. В нем сквозила некая холодность. Я застыл неподвижно, пистолет приблизился на пару дюймов.
Однако вопрос стоял так: либо моя жизнь и, возможно, жизнь Большого Логана, либо жизни многих других людей. Ответственность за действия лежала на мне. Я заколебался и вдруг принял решение: я прыгну на борт шлюпки, и она наверняка опрокинется. А потом – будь что будет. Я напрягся, изготовившись к прыжку...
И тут до меня донесся рев мощного двигателя. Прожектор вдруг протянул над водой белый «карандаш» света. Сделав короткий полукруг, он уперся в шлюпку и замер, ослепив нас. Рев двигателей усилился, послышалась пулеметная дробь, вокруг нас взметнулись фонтанчики воды. Один из сидевших на веслах матросов свалился мешком на дно шлюпки, едва не опрокинув ее.
Прожектор стремительно приближался к нам. Намерение катера было очевидным: он собирался таранить шлюпку. Сзади, где-то совсем рядом, раздался вдруг оглушительный взрыв. В лучах прожектора взметнулся огромный белый столб воды. Фонтан от второго взрыва полетел прямо на приближающийся корабль, и я увидел, как мимо нашей кормы пронеслась серая громада британского торпедного катера. Вода вскипала у его форштевня. Я так и не успел ничего предпринять: мы были уже возле стального носа подлодки.
Командир спрыгнул на палубу, наполовину скрытую водой. Меня тут же выхватили из шлюпки и потащили к боевой рубке. Я прошел мимо носового орудия, когда оно снова выстрелило, и уши у меня совершенно заложило. Меня подтолкнули к люку рубки, и тут я увидел, что торпедный катер разворачивается по большой дуге. Прожектор его вдруг погас, все погрузилось во тьму. Командир скатился вниз следом за мной, так быстро выкрикивая приказания, что я ничего не разобрал. Двигатели мгновенно ожили, и подлодка резко взяла влево. Тут до меня дошло, что командир боится торпеды, и я почувствовал внутри внезапную пустоту.
Огромное бесчувственное тело Логана опустили в люк чуть ли не на мою голову. Нас отпихнули в сторону, и команда спустилась вниз: двое несли раненого матроса. Люк с грохотом захлопнулся. Шум двигателей сразу же стал похож на биение огромного сердца. Было очень тепло, сильно пахло маслом. Нас запихнули на койки, чтобы мы не путались под ногами. Каждый член команды занял свой боевой пост.
Набирая ход, лодка, казалось, содрогнулась. Звякнул звонок, и через несколько секунд пол заметно накренился. Мы погружались. Погружение было срочное, и вместо дизелей взревели электромоторы. Не успели мы лечь на ровный киль, как я скорее догадался, нежели почувствовал, что лодка поворачивает. Я довольно много читал об опыте подводного флота в Великой войне и знал, чего пытается избежать командир. Я ждал. Скулы у меня напряглись, а руки были так крепко сжаты, что ногти впились в ладони.
Он раздался секундой позже – этот жуткий взрыв. Подлодка дернулась, словно наскочив на риф, послышался звон бьющейся посуды. Свет погас и, поскольку сгорели предохранители, двигатели остановились. Неожиданно воцарилась мертвая тишина, и в этой тишине можно было расслышать гул винтов торпедного катера над нами. Включилось аварийное освещение. От взрыва глубинной бомбы Логан скатился с койки в проход. Он встал уже в полном сознании, увидел меня и сказал:
– Страшно болит голова. Как будто в ней постоянно что-то взрывается. Того и гляди расколется, наверное.
Я хотел было объяснить ему положение, но тут взорвалась вторая глубинная бомба. Она была не так близко, как первая, но подлодка все равно заходила ходуном из-за плохого дифферента: нос, казалось, нырнул вниз, и тут же впереди послышался какой-то зловещий дребезжащий звук. Логан с первого взгляда понял все. Он напоминал пьяного, которого опасность мигом протрезвила. Взор его прояснился, и он сразу насторожился.
Командир выкрикнул какой-то приказ. Два моряка бросились по проходу, отпихнув Логана в сторону. За ними последовал человек, оглушивший Логана. Это был первый помощник. Воцарился ад кромешный. Слышались командные крики, матросы бежали на корму. Вдруг все стихло. Из рубки управления хлынула вода. Команда все делала вручную, чтобы поменьше шуметь. Лишь граммофон наигрывал «Дойчланд, Дойчланд юбер аллеc». Второй раз за ночь я поймал себя на том, что думаю о гибели «Атении». Заверения профессора Хэлдейна на расследовании – он сказал, что людям почти не пришлось мучиться – были весьма слабым утешением.
Балластный резервуар заполнили водой, и подлодка теперь лежала на ровном киле. Первый помощник возвращался по проходу, крича: «Die Kammer achtern ist unter Wasser, und Wasser dringt in den Maschinenraum!»
– Вы понимаете, что он сказал? – спросил Логан.
– Он сказал, что кормовой отсек затоплен и вода заливает машинное отделение,– ответил я.
Затем последовало сообщение, что вода заливает и носовые отсеки. Но к тому времени течь в рубке управления уже заделали. Вдали глухо взорвались еще две глубинные бомбы. Командир вышел из рубки, его встретил инженер-механик. Он доложил, что течь в машинном отделении заделана, но левый двигатель поврежден. Один из вахтенных, лежавший с гриппом, в полубессознательном состоянии прошел по коридору в пижаме.
– Что случилось? – спросил он.
– Много чего. Например, у тебя температура очень высокая,– последовал ответ.– Возвращайся на койку.– Затем, обратившись к инженеру-механику, командир спросил: – Как правый двигатель?
– Гребной вал треснул.
– Тогда попытайтесь запустить левый.
После этого командир долго совещался со вторым помощником. Я расслышал не все, но суть реплик помощника дала мне некоторое представление о том, что произошло после взрыва первой глубинной бомбы. Очевидно, от удара откинулся люк машинного отделения, из-за чего туда попало очень много воды. Потом под давлением внешней воды люк задраился наглухо. Более того, оказалось, что лодка теперь чересчур тяжела и зависла на глубине 50–60 футов.
– Придется опорожнить баки,– неожиданно решил командир,– даже если нефть выдаст наше местонахождение.
Второй помощник отдал команду, и вскоре даже непосвященному вроде меня стало ясно, что лодка гораздо легче и подвижнее. Тогда второй помощник и командир склонились над какой-то картой. Я мог видеть их с койки, на которой сидел. Командир, похоже, почувствовал, что я за ним наблюдаю, так как он оторвался от карты и его взгляд скользнул с меня на Логана. Он размашистым шагом пошел по коридору. Командир не успел переодеться, на нем по-прежнему был его жесткий непромокаемый плащ военного покроя, хотя в подлодке становилось страшно жарко.
– Вы ведь рыбак, да? – спросил он, остановившись над Логаном. Тот поднял глаза и кивнул.
– Так. Полагаю, что умирать вам хочется не больше нашего. Я буду рад, если вы нам поможете. Мы лежим на глубине около 50 футов, двигатели вышли из строя, а где-то наверху нас поджидает этот ваш торпедный катер. Всплыть мы не смеем. Но мы не знаем, какие течения в непосредственной близости от берега. Оставаясь внизу, мы можем напороться на камни. По моим расчетам, сейчас мы менее чем в четверти мили от бухты Кэджуита.