Бермудский Треугольник
Шрифт:
— … отец трижды звонил х-х-Хозяину, — заикаясь от волнения, рассказывал Галустян. — Уже бомбили Львов, Брест, Гродно, а Сталин словно растворился…
— Брешет твой папаша, — начинал хрипеть и кипятиться Ричард, — Они с Никитой первыми в штаны наложили, а Сталин все дни работал в кабинете. Почитай журнал приёмов, что вёл генерал Власик!
— Власик — мерзавец и пёс смердячий! — возмутился армянин. — Когда у Хозяина при входе сторожил, моего отца по часу мурыжил. Этого бульбаша слушать, — так покажется будто бы Грузин всю войну и выиграл! А он и армию развалил, и экономику чуть не загубил. Война на пороге, а этот недоучка чуть ли ни всех высших офицеров — под нож!
Теперь уже грыз лёд обиженный за кумира редактор журнала «Ленинец». Герман вертел головой, не зная кого поддержать. В разговор вступил генерал Приоров. Немного щурясь и, пряча за усмешкой свои эмоции, генерал с необычным для его сана птичьим голосом, вбросил неожиданный аргумент.
— Мало их, проходимцев, под нож пускал! Довоенные инспекции в приграничной полосе свидетельствовали о многочисленных фактах саботажа и даже диверсий! Немецкой агентурой были наводнены Западная Украина, Белоруссия.
— П-п-п-полноте! — вскипел Арсен, но захлебнулся в собственном клёкоте.
— Да уж, куда там «полноте», — и четверти не сказал, — перебил его генерал. — Скажите, как это мы умудрились сдать немцам крупнейшие военный склады под Львовом? А то, что рядом располагался штаб Власова, вам ни о чём не говорит?
Генерал тоже начал распаляться, взглядом призывая Ричарда Костомарова поддержать его точку зрения. Редактор никак не мог справиться с очками, которые только что лизнула хозяйская собака. Высокопоставленному разведчику поневоле пришлось противостоять доброму Арсену в одиночку. Арсен Галустян был действительно добрейшим и честнейшим человеком. Он мог излагать только то, что знал, читал или слышал и не терпел никакой отсебятины. Вся его огромная армянская семья был рождена и выпестована революцией. Его брат погиб на фронте. Второй испытывал новейшие самолёты, и лишь третий, презрев семейные традиции, предпочёл эстраду политике.
— Как Сталин мог загубить экономику, если в 1940-м году уровень производства превосходил…
Но закончить фразу генералу было не суждено. Из-за его спины огромным пасхальным яйцом возник «Весельчак У» из мультфильма «Тайна третьей планеты».
— Евлампий! — воскликнул главный редактор, — быстренько присаживайся и помоги своему шефу отбить набеги троцкистов!
Быстро сесть Евлампию мешал кокон из жира и атрофированных мышц, небрежно накинутый на скелет ископаемого гоминида. Герман таращил глаза на персонаж любимого мультфильма. «Весельчак У» грузно осаживался на поскрипывающий стул, отбиваясь от слюнявого Кальмана, норовящего облизнуть толстые сосиски его пухлых рук. Наконец, он сел и тут же улыбнулся, будто младенец, секундой назад отпавший от материнской гуди. «Вот это фактура!» — мысленно возликовал молодой человек. И вдруг все участники застолья в одно мгновенье превратились в действующих лиц экранизации повести Кира Булычёва. Аркадий — стал доктором Верховцевым, Арсен Галустян — бортмехаником Зелёным, редактор Ричард Костомаров — роботом с планеты Шелесяка, а генерал Приоров — капитаном Кимом. Молодой человек так увлёкся образными сравнениями, что пропустил начало второго этапа беседы и очнулся лишь, когда Аркадий назвал его имя.
— Герман!
— Я!
— Ты где витаешь?.. Николай Витальевич тебя второй раз спрашивает.
— Да я… Я всё про Сталина думаю.
— Ну, и?.. — подался вперёд генерал, так и не получив ответ на вопрос, кто читает Герману курс лекций по разведсообществу США, — Что вам в «Сто первой школе» рассказывают про Иосифа Виссарионовича?
— Тиран! — выпалил Герман, — Душегуб и коварный интриган!
Генерал в изнеможении откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Галустян немедленно наполнил оратору фужер. Поскотин осознал, что сказал нечто предельно глупое и тут же его осушил.
— И это будущий разведчик! — придя в себя, произнёс Приоров. — Наша смена!
— Думающий молодой человек, — оживился сын армянского народа, — совестливый и начитанный.
Герман благодарно посмотрел на спасителя, закусывая водку бутербродом с форшмаком. Спаситель, лучезарно улыбаясь, вновь освежал ему опустевший фужер. «Ч-ч-ч-чтоб н-н-не последний!».
Тем временем Аркадий завёл разговор о «новых левых» и еврокоммунистах с «Весельчаком У», который, блестя маленькими глазками, бегло перечислял американских сторонников передовых идей, пророча им большое будущее, вплоть до победы на выборах президента США. Ричард Костомаров влюблёнными глазами смотрел на витийствующего подчинённого.
— Как вам наша смена? — спросил он, наклонившись к Герману.
— Умё-о-о-он, — протянул молодой человек.
— Боец! — подтвердил редактор «Ленинца». — В корень пошёл Евлампий!
— Как это в корень?
— В отца и деда. Отец — адмирал, а дед — герой Гражданской войны и писатель!
— Неужели тот самый?
— Он, собственной персоной! Лучший экономист в нашем журнале! Широкая русская душа! Западным учёным спуску не даёт! Громит их монетаризмы с глобализмами. Они нам — макроэкономику, а он их Марксом! Марксом! Да так по сусалам отделает, что камня на камне не оставит от их теорий. Эмоциональное упоминание классика привлекло внимание Аркадия, оставившего беседу с сыном адмирала.
— Маркс послабее Ленина будет, уважаемый Ричард. Ленин несравненно глубже понимал революционные процессы! Маркс лишь заложил фундамент, а Владимир Ильич выстроил храм!
— Даже сарая не построил! — вместо Ричарда ответил профессору генерал.
— Коля, ну это уже слишком! — возмутился Аркадий. — Я понимаю, вы там, в разведке все циники, но не до такой же степени!
— Эх, Аркаша, святой ты человек! Вы, теоретики смотрите миру в лицо, а мы — в задницу, в которую ваш светлый ум никогда не заглядывал… Сталин построил дом. Крепкий, надёжный, а мы его сейчас по кирпичикам разбираем.
Бывшие коллеги немедленно сшиблись в очередном споре.
«…Сталин совершил предательство, разогнав Коминтерн… Эти пламенные интернационалисты готовы были кинуть Россию в топку мировой революции… Вся нынешняя разведка вышла из Коминтерна, наши агенты работали исключительно за идею!.. Как вы знаете, сейчас мы привлекаем к сотрудничеству, хорошенько покопавшись в грязном белье кандидата, и платим, представляете, платим!».
Незаметно подошла Ирина, неся изящный поднос с канапе и бутербродами. «Мальчики, мальчики, уймитесь! Победа мировой революции неизбежна, а ссориться по пустякам недостойно звания коммуниста» Высокий стиль её слов остудил спорщиков и вызвал ответный велеречивый спич недавних оппонентов — Арсена и Ричарда. Перебивая друг друга, они замешивали в революционной патоке несомненные женские добродетели просвещённой хозяйки, пересыпая и без того приторное блюдо пикантными остротами. Пока оба витийствовали, Евлампий, внук героя уснул, сидя за столом. Он, насколько ему позволяла короткая шея, склонил лысеющую голову пляжного дауна и мерно сопел. Рядом, положив плюшевую морду на стол, расползся в складках собачьей улыбки породистый пёс. Общая картина застолья никак не вязалась с марксистско-лениским пафосом, который не далее как четверть часа назад витал над полем словесной брани.
Вечер закончился. Советский бомонд был пьян. Генерал, слегка покачиваясь, уводил под уздцы редакцию «Ленинца» в свою служебную «Волгу». Женщины перебрались на кухню, где помогали хозяйке приводить в порядок посуду, а Герман с почтением внимал Арсену Галустяну, который приводил неопровержимые доказательства армянского происхождения прославленного мушкетёра Д'Аратаньяна. «Баргамян, Кароян, Шаумян, Акопян, Микоян, Погосян…» — бубнил он, загибая пальцы. «Кальян, Куприян, смутьян, Пхеньян…» — вторил ему засыпающий Поскотин, выуживая из памяти слова с армянскими окончаниями.