Беспредел (Современные криминальные истории)
Шрифт:
Закончить речь он не успел — оршинские надвинулись на непрошеных гостей стеной — те еле успели добежать до своих машин. Территорию «противника» они покинули с позором.
Хотя продолжения драки александровские не хотели — они, как показало следствие, хотели мира, хотели протянуть оршинской банде руку.
Дальше — больше. Дальше оршинские «коммандос», как они иногда называли себя, начали распаляться: почему это александровское хамье осмелилось без разрешения ступить на их землю? Вы обратите внимание — на их землю, — они все уже считали своим: и землю, и воду, и воздух, и небо с облаками абсолютно все,
Как-то на «своей» территории оршинцы засекли «Запорожец» с тремя рыбаками — те облюбовали пологий берег речки, хотели было забросить в воду снасти, но передумали, что-то им здесь не понравилось, сели в машину, но не тут-то было — налетела ватага мотоциклистов. Дубинками, камнями они превратили машину в смятую консервную банку, пассажиров избили, а владельцу машины, чтобы неповадно было ездить впредь на их земли, палкой отбили почки.
Произошло это примерно год назад, но человек этот до сих пор не пришел в себя, все деньги, что удается ему добыть, тратит на лекарства, и врачи говорят, что выздоровление у него может и не наступить.
И ничего — оршинским это сошло с рук.
В общем, приезд александровцев донельзя возмутил их, оршинцы немедленно собрались на «военный совет», где выступил кое-кто из взрослых кто именно, неизвестно, но то, что взрослые там были, — совершенно очевидно. И вообще, если бы не взрослые, юнцы не могли бы так быстро организоваться. Во всем, увы, видна рука взрослого вожака. Думаю, взрослые брали себе за «руководство» часть «трофеев», добываемых бандой. Юнцы ведь грабили всех и вся, забирались в гаражи, в дачи и в квартиры, любили учинять погромы в столовых — в том числе и в столовой родного торфпредприятия «Оршинское-1», на котором большинство из них работали.
В истории с ночным налетом на компанию у костра гнусную роль, например, также сыграл один из взрослых, фамилия его известна — некий Пшеничный Ю.Г., шофер, привезший распалившихся юнцов в Александровку на «рафике», принадлежавшем Оршинскому торфпредприятию.
И странное дело — Пшеничный не проходил в суде даже как свидетель, словно бы ни «рафика», ни самого Пшеничного в тот день там не было. Это до сих пор вызывает удивление у сотрудников Тверской прокуратуры Владимира Барышева и Юрия Федичкина, которые и рассказали мне эту историю.
Увидев, что александровцы побежали к лесу, оршинские заулюлюкали, засвистели — лавина мигом «озвучилась».
И вот уже раздался короткий задавленный вскрик — дубина пришлась на чью-то незащищенную спину.
Послышался еще один удар, вскрик заглушил новый удар…
Соловьев, человек женатый, глава семейства, рассказывал, что в ту ночь он получил удар палкой по голове, улетел куда-то в кусты, один из активных оршинских бойцов — по фамилии Иванов, добавляя, ударил его, уже лежащего, сапогом в грудь, потом уселся верхом, ухватился обеими руками за волосы, приподнял голову и долбанул ею по земле, в это время напарник его Молчанов стал наносить удары сапогами по телу Соловьева, по ногам. Бил и по голове.
У оршинских имелась специальная боевая обувь, словно бы предписанная их уставом, которую они надевали перед всякой дракой, — тяжелые полупудовые кирзовые сапоги с негнущейся подошвой и головками, сшитыми из толстой кожи. Такими сапогами можно гранит крушить. И оршинские гордились тем, что своими сапогами наводили страх на округу. Не тем гордились, что прочитали всего Монтеня или Толстого, не дружбой с каким-нибудь прославленным человеком, не успехами на работе — пусть даже на скучном торфоперерабатывающем предприятии или достижениями в честном бизнесе, — гордились кирзовыми сапогами и заточками, протыкающими человека насквозь, дубинами, самодельными финками и арматурными прутьями, тем, что хлестко ругались матом, гордились собственной звериной злостью и презирали все человеческое. Презирали доброту, считая ее слабостью, презирали ум, считая, что хитрость выше ума, и так далее. Нападали же трусливо, на одного всемером, шестнадцатью — на двоих и быстро шалели от легкой крови.
Ксения Агапова, подружка Жанны, отстала и, чувствуя, что ее нагоняет парень с металлическим прутом, вот-вот хлестанет по незащищенной полуголой спине, — перерубит ведь, — закричала испуганно:
— Жа-а-анна!
Жанна остановилась, развернулась на сто восемьдесят градусов и тут же столкнулась с Виноградовым, одним из оршинских вожаков. От удара оба свалились на землю, покатились — Жанна, как мы уже знаем, могла оказать сопротивление, но Виноградов оказался проворнее, вскочил первым, изловчился и что было силы ударил Жанну сапогом по голове. Ударил с оттяжкой, целя твердым, как дерево, носком сапога в висок.
К нему подскочил Парфентьев, человек из породы шестерок, также прошелся сапогом по Жанниному телу.
Жанна так и осталась лежать на земле. Перетрухнувший Пшеничный сам предложил отвезти ее в больницу — авось там ее приведут в чувство. Но Жанна умерла по дороге.
Вот что отмечено в акте судебно-медицинской экспертизы: «На голове Угаровой Ж.С. обнаружено темно-красное очаговое кровоизлияние в мягкие ткани левой теменно-височной области, разрыв вены мягкой мозговой оболочки правой теменной доли головного мозга, очаговые кровоизлияния под мягкую и массивное кровоизлияние под твердую мозговую оболочку головного мозга справа.
По коже туловища царапины: две у левого крыла подвздошной кости, одна в правой подвздошной области. На передней поверхности правого бедра вертикальная ссадина.
Все повреждения возникли от действия тупых твердых предметов, причем в левую теменно-затылочную область со значительной силой сзади наперед, вверх, незадолго до наступления смерти».
Вон как по-научному просто и безжалостно определен смертельный удар тяжелого виноградовского сапога — «действие тупого твердого предмета» «со значительной силой сзади наперед, вверх»…
Была девушка — хорошая, светлая, первая дочь у отца-военного, защитника Родины, полная планов и надежд на будущее. В результате «действия» «со значительной силой сзади наперед, вверх» одного подонка ее не стало.
Состоялся суд. На суде обвинение было предъявлено лишь наиболее активным членам оршинской банды — так сказать, только надводной части айсберга, подводная же часть гуляла на воле и в ус не дула, уверенная в своей безнаказанности, копила силы для будущих погромов.
Вот фамилии тех, кто предстал перед судом: