Бесславные дни
Шрифт:
Футида задумчиво нахмурился.
– Думаете, устройство в Опане было одним из таких?
– Это самое разумное место, - ответил Синдо.
– Это практически самая северная точка Оаху. А север - самое удобное направление для нападения. Янки очень постарались уничтожить то, что там находилось.
– Если у них есть такое устройство, почему они не заметили первую волну самолетов?
– спросил Футида.
– Ведь, не заметили же. Наше вторжение оказалось для них полной неожиданностью.
Лейтенант Синдо на это лишь пожал
– Может, в нем что-то сломалось. Может, американцы просто не обратили на нас внимания. Они поступили как те птицы, которые прячут головы в песок.
– Страусы, - подсказал Футида.
– На самом деле, они так не делают.
– И что? Американцы же поступили именно так.
– Да.
– Футида снова посмотрел на северо-восток.
– Они плохо наладили разведку и это им откликнулось. Уподобляться им не стоит, иначе нам тоже несдобровать. Нужно организовать дальнее патрулирование, чтобы предупредить любую угрозу.
– Нас дадут для этого топливо?
– Стоимость топлива - это одно. Но цена, которую придется заплатить за неиспользование его - совсем другое. Считаете, я не прав? Не стесняйтесь, говорите.
Лейтенант Синдо редко стеснялся высказывать собственное мнение. Для японца он был даже излишне прямолинеен. Его было трудно разозлить, поэтому он думал то же самое и об остальных. Однако сейчас он помотал головой.
– Нет, господин. Вы правы. Просто нельзя упускать этот вопрос из вида.
– О, да.
– Футида поправил сумку на плече, словно на него давила тяжесть всего мира. Затем он указал в сторону, не на копошащихся вокруг американских самолетов техников, а на весь аэродром Уиллера.
– Помнить нужно о многом. Если бы мы не захватили всё это, дела обстояли бы намного сложнее.
– Я постоянно думаю об этом с тех самых пор, как впервые увидел бульдозеры и другую строительную технику, которую мы использовали для восстановления аэродрома в Халеиве.
– И ведь это всего лишь гражданская техника. Ею пользуются местные. Военные образцы намного лучше. Жаль, что почти все они либо пострадали в боях, либо намеренно уничтожены американцами.
– Насколько я могу судить, с такой техникой они могли добиться больших успехов.
Коммандер Футида снова пожал плечами.
– Они богаты, - сказал он. Лейтенант Синдо склонил голову в молчаливом согласии. Он прекрасно понимал, о чём говорил его командир. Именно потому что американцы богаты, они не представляли, какую ценность представлял для японцев брошенный ими хлам. Помимо строительной техники, при отступлении с севера Оаху они оставили множество автомобилей, не сожгли заправочные станции. Японцы быстро нашли применение и машинам и ценному топливу.
Подобное происходило повсюду. На Гавайях оказалась превосходная телефонная сеть. У каждого десятого жителя островов дома стоял собственный телефонный аппарат. В Японии телефоны встречались в лучшем случае у каждого шестидесятого, а за
Футида продолжал смотреть в сторону американского материка.
– Рано или поздно они попытаются вернуться, - сказал он.
– Пусть пытаются, - ответил Синдо.
– Мы устроим им радушную встречу, после чего они могут попробовать снова.
– Оба офицера широко улыбнулись. С неба ярко светило солнце. Прекрасное утро. А каким ещё оно может быть на Гавайях?
Когда-то давно, ещё до войны, парк Капиолани был местом, где местные жители и туристы могли отдохнуть от суеты Ваикики. Расположенный неподалеку от Даймонд-Хед парк представлял собой обширные зеленые поля и рощи с деревянной сценой, на которой воскресными вечерами играл Гавайский королевский оркестр.
Теперь же парк Капиолани огораживал забор из колючей проволоки с пулеметными вышками. На зеленых лужайках стояли похожие на поганки палатки. Вот так выглядела жизнь военнопленных.
С одной палатки на землю слетела майна и принялась разглядывать траву в поисках жучков и червей. Флетчер Армитидж смотрел на птицу с тем же интересом, с каким она осматривала землю и с не меньшим голодом. В руке он держал камень.
Одним глазом он приглядывал за остальными пленными. Что, если он собьет птицу, а кто-нибудь из них успеет подхватить её раньше него?
Это очень важный момент. С каждым днем голодных на Оаху становилось всё больше. Флетч видел их ещё до капитуляции. Среди военнопленных их было большинство. Японцы ежедневно выдавали им по крошечной порции риса или лапши. Иногда просто давали перемешанные друг с другом листья. Изредка давали рыбу. В любом случае, подобный рацион подошел бы скорее четырехлетнему малышу, а не взрослому мужчине.
– Иди сюда, тупая птица, - пробормотал Флетч. Майны спокойно относились к людям. А почему нет? Люди их не тревожили. Раньше... до того как оголодали.
При мыслях о мясе, желудок Флетча заурчал. Толстым он никогда не был. Но в эти дни отощал ещё сильнее. Ремень он обменял на моток веревки и полдюжины сигарет, которые выкурил в тот же день. Веревка поддерживала штаны до тех пор, пока он не исхудал настолько, что от неё уже не было никакого толку.
Он всё ближе и ближе подбирался к птице, пока не оказался от неё в трех метрах. Птица замерла, склонила голову и принялась с любопытством рассматривать человека. Майны беспечны, но не настолько, как горлицы.