Бессмертные
Шрифт:
Эсми ужаснулась: мужчина, которого она едва знала, мог проникнуть в самые потаённые уголки разума. Карлайл заверил, что Эдвард не станет смущать и постарается не блуждать в мыслях.
«О, нет! Только не это… Я теперь живу не только с объектом девичьих грёз, но и с его сыном-телепатом».
Эсми опомнилась, когда взгляд Эдварда встретился с её взглядом, но юноша ничего не сказал.
Пока они бродили по облачному лесу Висконсина, замешательство не отступало ни на секунду. Когда Эдвард предложил ей пробежаться, она почувствовала себя глупо, но тем не менее постаралась. Скорость и лёгкость, с которыми перемещали Эсми ноги, напугали её, и ничто более не могло заставить повторить попытку. То, как быстро и угрожающе мелькали проносившиеся деревья, до смерти напугало новорождённую. Даже заверения Карлайла и Эдварда, что, скорее, она разрушит весь лес, чем деревья навредят ей, не смогли помочь ситуации.
От Эсми не ускользнула разочарованная переглядка мужчин.
— Это только замедлит процесс, — вразумил Эдвард.
Эсми, закусив губу, в упор посмотрела на юношу.
«Это было ужасно! Нет!»
Первую охоту нельзя было назвать успешной. Эсми боялась бега, боялась охоты на плотоядных животных и уж тем более её пугала охота на беззащитных оленей и лосей. Но в какой-то момент пришлось сдаться жажде и вонзить зубы в пойманную лань.
Когда животное уже наполовину было обескровлено, Эсми отвлекло беспомощное блеяние и лягание конечностей. Она с криком отбросила тело, и истекающая кровью лань, спотыкаясь, побрела в сторону. Из груди рвался вой, призывая на помощь. Карлайл подбежал к лани и свернул ей шею.
Это вызвало ещё больше бесслёзных рыданий и стенаний у без того измученной Эсми. Карлайл, не понимая, что расстроило девушку, протянул тушу с остатками крови.
— Я просто прервал её страдания, — мягко проговорил он. Эсми снова шмыгнула носом и по привычке протёрла ладонями щёки, удивляясь отсутствию слёз.
— Всё н-нормально, — ответила она. — Я понимаю.
Эсми постаралась одёрнуть смятое платье, но это не помогло. Карлайл, расстроенный тем, что у нового члена семьи возникает столько проблем, наблюдал за её действиями.
— Пока ты изменялась, я заказал несколько платьев и… остальных вещей для тебя из каталога Монтгомери Уарда, — сказал Карлайл. — Это было ужасно, мы с Эдвардом не знали, что тебе подойдёт, но, надеюсь, наш выбор не столь безвкусен, — уже с улыбкой добавил доктор.
Эсми слабо улыбнулась ему.
— Спасибо, — буркнула она, не видя смущению ни конца ни края. Мужчина девичьих грёз не только жил с ней, но и выбирал одежду. Но один взгляд на разодранное, окровавленное платье отмёл все претензии в сторону.
— Что-то не так? — спросил Карлайл. — Если не понравится, то я куплю тебе что-нибудь другое. Я просто по личному опыту выбора одежды для себя и Эдварда знаю, что магазины Ашленда не могут похвастаться разнообразием товара.
— Нет-нет, всё отлично. Я… Я никогда не покупала платья, так что могу сама сшить, — смиренно предложила Эсми.
Уголки губ Карлайла слегка дрогнули вверх от этого признания, и он положил руку на её плечо.
— В таком случае буду рад подарить тебе первое платье из магазина.
— Не хочу быть обузой, — начала Эсми. — У меня совсем мало денег, но…
Она затихла, вспоминая, какая сумма у неё была. В сознании всплыла нечёткая картинка холодной ночи; Эсми отбросила сумку и разулась, чтобы пройти по холодной земле к обрыву… Девушка вздрогнула.
— У меня нет денег, — заключила она. Стыд всё больше захлёстывал Эсми при воспоминании о всех деталях последней человеческой ночи.
Карлайл развернулся, не обращая внимания на сына, который продолжал идти домой.
— Эсми, прошу, не беспокойся об этом. Покупка необходимых вещей не составит никаких проблем. Я заказал тебе платья, несколько пар обуви, чулок и… э… комплекты нижнего белья, — смущённо добавил он. Золотистые глаза опустились на лесной настил, а Эсми прикусила губу.
«Не знаю, что ужаснее: быть новорождённым вампиром или сожительствовать с доктором своих мечт, который покупает нижнее бельё».
Они не спеша проследовали к старому домику; к тому времени Эдвард уже находился внутри. Утренний туман ещё висел над землёй. Эсми старалась контролировать эмоции, но сознание уже овладело ею и вернуло в размытые изображения, где она держит на руках маленького мальчика в голубом одеяле.
Девушка замерла посреди дворика, парализованная воспоминаниями о смерти сына.
Карлайл в замешательстве обернулся к ней.
— Ты не хочешь посмотреть на платья? — устало спросил доктор.
Из груди Эсми вырвался крик, глаза зажмурились в агонии от мыслей, что врывались в обновлённое и обострённое сознание. Воспоминания о новорождённом малыше и о нескольких совместных часах снова и снова проигрывались в голове. Эсми вспомнила, как врачи сообщили о его смерти, как она подписывала бумаги на захоронение сына на кладбище у часовни. Вспомнила, как ей передали носочки и чепчик, светло-голубой цвет въелся в подкорку.
Карлайл успел подхватить Эсми прежде, чем она упала на слякотную землю, сильные руки надёжно удерживали её. Он крепко сжимал руки любимой женщины, а глаза полнились беспокойством.
— М-мой малыш, — ревела девушка, медленно прикрывая насыщенно-красные глаза с проплывающими мимо картинками умершего сына.
— О, Эсми. Прости, но я расскажу тебе об этом позже.
Мёртвое сердце Карлайла дрогнуло. Он обнял Эсми, на время ограждая её от боли. Зазывающий мужской аромат так привлекал, что сложно было сосредоточиться на чём-то ином в крепких объятиях Карлайла. Ирония приобретала неоднозначный оттенок: Эсми наконец оказалась в компании прекрасного доктора из фантазий, но была обречена на вечную жизнь монстра… без сына.
***
— Выглядишь лучше, — произнёс Карлайл, присаживаясь к Эсми на софу. Оторвав взгляд от книжки, она слабо улыбнулась попытке доктора завести разговор.
Словно омертвевшая, девушка не желала много говорить. Эдвард на весь день отправился в город за покупками для неё, что немало смущало. Сожительство с двумя мужчинами за несколько недель показалось ей оскорбительным, ведь они оба были не женаты, что противоречило всем нравоучением матери. От этих мыслей рука дёрнулась к щёкам, которые, казалось, должны зардеться румянцем, но Эсми вовремя опомнилась, что уже никогда не сможет покраснеть.