Бессмертный избранный
Шрифт:
— Похлебка в котелке, — говорит он нам, откусив кусок от лепешки. — Давайте же. Ешьте.
Я не знаю, стоит ли принимать такое приглашение. Бородач кивает мне.
— Садись, Инетис. Я подам тебе еду. Тебе надо набираться сил.
Я усаживаюсь за стол, внимательно глядя на старика. Бородач подходит к очагу и наливает мне похлебку — я слышу, как звонко черпак стучит о железный бок котелка. Старик тем временем высыпает травы на стол и подает опустевшую плошку бородачу.
— Наливай сюда. И закрывай котелок, остынет. До ночи пламя я разжигать
Я берусь за ложку и начинаю есть. Похлебка вовсе не такая вкусная, какой кажется. В ней не хватает соли и слишком много лука. Старик, видимо, замечает на моем лице удивление, качает головой.
— Что, не по нраву? Ждала асморских яств?
Я вспыхиваю.
— Вовсе и не ждала. Но тут не хватает соли. У тебя есть соль?
— На полке над очагом, правительница, — отвечает Мастер.
Я поднимаюсь и подхожу к погашенному очагу. От него еще идет тепло, видимо, пламя потушили совсем недавно. Над очагом в стене выбито углубление, в нем ровным рядом стоят крошечные глиняные кувшинчики. Работа аккуратная, видно, что делал мастер. Но явно не тот, что сидит за столом и язвит гостям.
— Где?
— Второй справа.
Я беру кувшинчик и возвращаюсь к столу. Внутри соль, но совсем не та, что я привыкла видеть в трапезной своего дома в Тмиру или в Асморе. Крупные коричневые кусочки напоминают непросеянный песок.
— Немногие в Шиниросе спешат нарушить запрет, — говорит старик, когда я высыпаю немного соли в ладонь и разглядываю ее. — Нам приходится самим шить одежду, добывать еду и выпаривать соль. Не волнуйся, Инетис, она чистая. И по вкусу такая же, как та, что подают у тебя в доме.
Я высыпаю щепотку в похлебку, и вкус становится не намного, но лучше. Трапезничаем молча, и я оглядываюсь вокруг, замечая то, на что не обратила внимания раньше. Повсюду в убранстве дома видна хозяйская рука. Начиная с кувшинчиков над очагом, заканчивая плетенным из дудуков ковриком на пороге в жилую часть дома. Котелок блестит начищенным боком, шкура на окне чистая, на полу нет крошек и грязи.
— Ты сказал «Шинирос».
Старик поднимает на меня взгляд.
— Да, я так и сказал.
— Почему Шинирос? — поворачиваюсь я к бородачу.
— Мы уже не в Асморе. — Он пожимает плечами. — Инетис, это ведь вековечный лес. Если знать тропы, можно за день добраться от Шинироса до Шембучени.
Я нетерпеливо прерываю его:
— Я все это знаю. Я спросила, почему. Почему ты привел меня в Шинирос и привел именно сюда? Ты сказал, этот человек — твой друг, но разговариваете вы с ним не как друзья. Ты сказал, он даст мне приют.
— Я не прогоню тебя, Инетис, — кивает старик. — Ты останешься здесь, если захочешь.
— Зачем? — быстро спрашиваю я.
— Я не буду тебе лгать, и потому прошу тебя подождать еще несколько дней. Моя ученица пропала, мне нужно найти ее, пока не случилась беда. А потом я все тебе расскажу.
— Куда ты отправил ее? — спрашивает бородач. — Ты отправил ее за дивнотравьем? Она ушла за травой и не вернулась?
Старик
— Да, все именно так. Еще в двоелуние ушла, и, думаю, что уже не вернется. В Шине ничего не слышно про нее?
Бородач качает головой.
— Я был в Асморе, Мастер. Ты знаешь это. Теперь, когда Инетис здесь, я должен передать весть ее брату. Ты ничего не слышал о нем?
Кажется, от магов ничего не утаить. Мастер не кажется удивленным словами о Цили, а меж тем даже в Тмиру все верят, что он мертв. Последний подарок Сесамрин или ловкость рук самого Цили? Я не знаю. Но Мланкин не объявлял на Цили охоту, хотя мою мать искали и в Асморе, и в Тмиру. Пять Цветений ей удавалось скрываться от глаз воинов с друсами, прежде чем ее поймали и убили. Не знаю, как — Цили рассказал мне только о ее смерти. Быть может, когда мы встретимся с ним…
Но я не уверена, что хочу расспрашивать про подробности.
— Он был в Асме, — говорю я, когда Мастер качает головой. — Он был там в ту ночь, когда я едва не умерла.
Из-за воротника я достаю зуб тсыя.
— Принес мне это.
Мастер допивает похлебку, закидывает в рот последний кусок жесткой лепешки. Его, похоже, мои слова совсем не интересуют. Как и зуб на моей шее.
— Ты знаешь, где он может быть сейчас? Он говорил о чем-то, когда вы виделись?
Я качаю головой. Если Цили на что-то и намекал, я упустила из виду. Меня тогда жгла лихорадка, и даже разум казался объятым пламенем. Я готовилась лишиться жизни и только попрощалась со своим сыном. Мне было не до планов Цили. Я просто хотела жить.
Я вытягиваю вперед руки ладонями вверх и смотрю на них. Все еще напоминают тонкие палки. Я еще не восстановилась после болезни, а после двухдневного путешествия и вовсе похожа на пугало. Я, Инетис, дочь тмирунского наместника, жена правителя Асморанты, сижу в грязном ночном платье за столом с двумя мужчинами, ни один из которых не является мне родственником. За пару дней моя жизнь так изменилась.
— Мы можем отыскать его по следу крови, — говорит бородач задумчиво.
— Сначала нужно найти мою ученицу, — отвечает Мастер. — Маг крови — она, не я. Я отправлюсь в путь завтра. Я дожидался тебя. Хотел увидеть, кого ты приведешь.
— А что делать нам?
— Правительница должна восстановить силы. У ручья можно постирать одежду и помыться.
Он смотрит на меня.
— Я дам тебе корс и бруфу своей ученицы, носи бережно — ей еще пригодятся. — Старик поднимается из-за стола. — Помой посуду в ручье, а ты, Инетис, идем со мной.
Я подчиняюсь, решив, что показывать норов тут не стоит. Бородач, вздохнув, собирает со стола плошки и выходит наружу.
За закрытой дверью оказываются две сонных, и одна из них явно принадлежит женщине. Комнатка совсем крошечная — кровать, камень с доской для еды, на которой лежит сейчас одежда, задернутое шкурой маленькое окно. Мастер убирает шкуру, и при дневном свете сонная кажется еще меньше.