Бессмертный избранный
Шрифт:
В Шине, похоже, совсем не боятся кровесосов. Или, может, они здесь не водятся?
По уже знакомой дороге мы подъезжаем к дому наместника. Меня бьет дрожь от холода и предчувствия, я сижу, опустив голову и стуча зубами. Зачем он вызвал меня среди ночи? Чтобы приговорить? Прогнать прочь? Убить на месте ударом друса?
Один из воинов идет внутрь, видимо, доложить наместнику. Я опускаю глаза и разглядываю свои связанные грязные руки, свой грязный корс. Свою грязную обувь. Один из воинов легко поднимает меня и ставит на землю.
— Подними глаза, когда перед тобой наместник! — сквозь зубы шипит тот самый воин, что едва не ударил меня.
Я испуганно вскидываю голову. Наместник уже стоит передо мной, он приблизился так бесшумно, что я не услышала. Но это неудивительно. В моей голове еще стоит гул, еще шелестит злой шепот чарозема, потерявшего добычу. Его магия все еще чувствует меня.
— Это она? — спрашивает наместник, снова внимательно разглядывая мое лицо.
— Да, — слышу я знакомый голос. Из-за спины наместника показывается Мастер, и я делаю шаг навстречу, но меня хватают за плечо и заставляют остановиться.
— Куда собралась, маг? — шипит тот же воин.
— Полегче, Отамас, — говорит наместник, и плечо мое отпускают. — Девушка связана? Развяжите.
Воины беспрекословно повинуются. Я вытягиваю руки вперед. Веревку развязывают и заботливо сматывают, чтобы уложить на дно двуколки. Еще пригодится. Воины стоят рядом со мной, направив на меня друсы — и теперь они действительно готовы меня ударить.
Наместник переводит взгляд на Мастера, кивает ему.
— Я буду благодарен тебе, фиур, — говорит тот. — Сколько ночей ты провела в клетках, девочка?
— Д-две, — отвечаю я. — Если считать эт-ту.
Наместник качает головой. Его внимательный взгляд не отрывается от моего лица.
— Чарозем еще не добрался до тебя? У тебя сильная дочь, Велала. — Я впервые слышу имя своего Мастера, но стараюсь не показать удивления. Если я его дочь — я буду ею. Ради спасения буду кем угодно. Я не могу вернуться в клетки — чарозем зол на меня, он соберет все силы для того, чтобы со мной совладать. Мой разум не переживет эту ночь в яме.
— Девочка, благодари фиура Асклакина за великую милость, — говорит Мастер, и я послушно опускаюсь на одно колено, склоняя голову. По грязным щекам льются слезы, я не в силах их сдержать.
Все-таки свободна. Мой Мастер пришел за мной.
— Спасибо, фиур, — говорю я, вытирая слезы рукой. — Спасибо, я благодарна от всего сердца.
Я не смотрю на наместника, но я так близко к нему, что ощущаю тепло его тела. Его воду, которая вдруг откликается на мое присутствие легким движением, робким, как рассвет. Я замираю на месте, слезы текут по моему лицу — и вода наместника говорит с ними, говорит с моей водой.
Это родство, такое сильное, что мне кажется, у нас одна магия. Я чувствую, я знаю, но как, откуда?..
— Поднимись, девушка, —
— Я понимаю, фиур, — отвечаю я. — Отец не нарушит слова. Я не нарушу. Ты же знаешь, что маги не могут лгать.
Я упираюсь взглядом в шею наместника, но не верю своим глазам. Где его зуб? Где его магическая клятва? В первую нашу встречу на нем был корс с высоким воротом, но сейчас он одет в рубушу, и я вижу голую кожу шеи. На ней нет ремешка. Он не носит зуб тсыя, а значит, он отрекся от магии.
— Мы идем, дочка, — говорит Мастер. Протягивает руку и обнимает меня за плечи — жест настолько непривычный, что глупо застываю на месте, не зная, что делать. — Идем же. Нам пора домой.
— Возвращайтесь, — приказывает наместник своим людям. — Вы свою работу сделали.
Мастер не позволяет мне обернуться. Мы уходим прочь от дома наместника. За спиной я слышу голоса, глухой стук дерева о дерево, топот копыт. Мы проходим поворот, скрываемся от взора наместника за раскидистым деревом. Рука Мастера тут же сползает с моего плеча. Его голос звучит негромко, но настойчиво.
— Ты потеряла дорожную траву, девочка?
— Это был морок двоелуния, — говорю я, понурив голову. Щеки пылают от стыда. Если бы не моя невнимательность, ничего этого бы не случилось. Я поддалась мороку, я позволила себя зачаровать — и поплатилась за это. — Прости.
— А дивнотравье, что я тебе наказал собрать?
— Забрали солдаты, — говорю я, снова плача. — Прости. Прости меня.
Мастер молчит. Мы бредем по пустынной улице, пока не добираемся до рынка. Оттуда по другой дороге выходим из города и устремляемся на юг, к Обводному тракту.
Мастер молчит. Мне больно осознавать, что из-за меня мы не сможем сделать ритуал зарождения. Никогда — потому что до следующего двоелуния Мастер наверняка не доживет.
Я упустила единственную возможность научиться настоящей сильной магии. Но виновата только сама. Только сама.
— Как ты защищалась от чарозема? — спрашивает Мастер, когда мы уже идем по тракту. — Ты смогла применить магию?
Я рассказываю про заклятье, и он одобрительно кивает, отчего слезы снова катятся у меня по щекам.
— Не плачь, девочка, — говорит он раздраженно. Но говорит, а значит, мне не грозит наказание, и он продолжит меня учить. — Ты сделала глупость, и сама за нее расплатилась. Но ты применила то, чему научилась. Ты создала новое заклятье, сама — и оно сработало. Ты не так безнадежна, как я думал, хотя мои прошлые ученики были сильнее и начинали творить свою магию раньше.