Бессмертный воин
Шрифт:
– Я видел тебя, - прошипел ему вниз сквозь зубы Бранд.
– Я поднялся и начал открывать дверь, а там ты сверху неё. Я чуть было не вошёл и не вылил ведро воды на тебя, собака ты эдакая. И ты ещё смел предостерегать, чтобы я держался подальше от Мейрвин.
– Она… - он опять с трудом вдохнул и оттолкнулся вверх.
– Она носит ребёнка.
Бранд замер, на его лице было такое же выражение, какое, как полагал Иво, было тогда у него.
– Она что?
– Она беременна. Теперь идем. Обсудим это там, где нет столько ушей.
Они отыскали своих лошадей и молча выехали, и когда оказались довольно далеко от стены,
– Прошло столько времени, я не думал…
– Как и я. Как ни крути, а ей, видимо, сопутствовала луна.
– Проклятье. Что нам теперь делать?
– Не знаю, - Иво, лёжа рядом с Алейдой, старался выкинуть из головы всю эту историю; теперь она снова нахлынула. Если Ари прав, через несколько месяцев они узнают, как заботится о младенце, который может летать. Ему сразу припомнился день, когда закат поймал его в ста футах от земли. Он, по пути вниз, налетел на ветку, но представив ребенка, падающего таким образом, он чуть не выпал из седла.
– Может, получится найти другую ведьму, белую, чтобы снять…
– Я проверил других ведьм. Ни одной белой, - отрезал Бранд.
– У них у всех души черные, как их птицы. А как насчёт одного из их священников?
– Кого, Теобальда?
– спросил Иво, и Бранд фыркнул.
– Вот именно. Кроме того, они сжигают всё, что считают злом, и у меня нет ни малейшего желания наблюдать, сможем ли мы умереть в огне.
– Он уставился на птицу: - Вызови ещё одно видение. На сей раз попроси указаний.
– Они не всегда приходят, когда он их вызывает, - напомнил Бранд.
– Что нам делать, пока будем ждать?
– Разве у нас есть выбор? Мы, как умеем, проживаем наши проклятые жизни, и я сделаю всё, что смогу, обеспечивая безопасность и счастье Алейде.
Бранд помолчал, а потом спросил:
– Обеспечил ей безопасность сегодня ночью, да?
Иво взглянул на него, увидел, как тот сверкнул улыбкой, и ощутил, как его затопила благодарность от понимания и прощения Бранда:
– Нет. Это относилось к счастью.
– Ну, в этом деле оно беды не наделает. Как ни крути, пока ты в состоянии, можешь наслаждаться ей.
Они ехали молча. Лес всё сгущался и сгущался вокруг них, приглушая серый свет приближающегося рассвета, тем не менее, вокруг них щебетали и выводили трели птицы.
– Ты когда-нибудь слышал, что ребенок мужского пола делает женщину более… чувственной?
– спросил Иво, когда они приблизились к месту, где он оставит Бранда.
– Нет, - его друг изогнулся в седле и окинул его проницательным взглядом.
– Проклятье. Полагаю, частичка тебя счастлива от этого.
– После трех месяцев самовоздержания? Ну да, частичка меня очень счастлива, - Иво остановил поводьями Факса на краю рощи, по которой этим днём будет бродить медведь.
– Но я бы охотно позволил тебе оторвать эту часть, если у Алейды от этого наладятся дела.
Бранд соскользнул с Кракена, быстро разделся и привязал одежду позади седла. Когда Иво отъехал, он крикнул ему вдогонку:
– Если у неё от этого наладятся дела, я бы и себе оторвал.
– Знаю, - сказал Иво, признательный, что у него есть такой друг.
Глава 20
– Хватит.
Обессиленный, Ари погрузил руку в кроваво-красную воду и, держа её там, обратился к орлу, сидящему на иссохшем дереве по ту сторону озера.
– Я не могу больше это делать. Я теряю слишком
– Сожалею, мой друг, они не заговорят, от меня нет пользы вам обоим, если я не могу ровно стоять на ногах. Пока что, это - конец.
Орёл уставился своими золотисто-карими глазами, так не похожими на глаза Иво, чудн'o моргнул - снизу-вверх, затем взмыл в небо и стрелой понесся к Олнвику. Морщась от боли, Ари потянулся за чистой полоской ткани, которую положил недалеко. Теперь он ежедневно около месяца вызывал видения, и его ладонь была исполосована свежими порезами и бледными рубцами. Его неизменная повязка вызывала вопросы в замке, и от таких частых и сильных кровотечений его конечности наливались свинцом. Ему нужно время отдохнуть и восстановить силу, прежде чем снова устанавливать контакт с богами.
Он с трудом поднялся на ноги и направился к лошади. Та, казалось, стала огромной, пока он истекал кровью. Чертыхнувшись, он поднял свинцовую ногу в стремя, глубоко вдохнул, и, вынужденный подтягиваться больной рукой, с кряхтением поднял себя. Что ему нужно - так это вздремнуть. Подольше подремать, хорошенько поесть и неделю не вскрывать себе вены. Вздыхая, он направил лошадь к Олнвику.
«Этот обладал даже большей магией, чем его друзья».
Мейрвин стояла, скрытая густой кроной ивы, и видела отъезд сенешаля. Она знала сэра Ари по деревне, ей довелось издали наблюдать, как он присматривал за сооружением замковой насыпи. Сегодня она наткнулась на него, когда он стоял на коленях, истекая кровью и взывая к богам, и молча следила за его тщетными попытками. «Невидящий провидец, что беседует с орлом, как с другом. Весьма странно».
Она добавила эти новые любопытные факты к тому, что знала о сэре Бранде и его друзьях. Их непонятные приезды и отъезды продолжались вопреки всё укорачивающимся ночам и ребенку, о котором всем было известно. Несколько умело заданных вопросов - и она уже знала, что никто в деревне или поместье не видел лорда Иво и Бранда днём, а сэра Ари - ночью.
Однако почти таким же странным было то, что это, казалось, мало, кого беспокоило. Деревня процветала, люди были счастливы в ожидании, что хорошо укреплённый замок их защитит, и всех троих считали благородными и чистыми на руку мужчинами. Большинство верило, что лорд Иво и Бранд много охотились - хотя редко успешно, - а ночные отсутствия сэра Ари можно приписать некой шлюхе в Лесбери. Пока всё шло хорошо, и леди Алейда поддерживала своего мужа, едва ли были причины подвергать сомнению эти убеждения.
Тем не менее, картина, свидетелем которой была Мейрвин, говорила о некой серьёзной проблеме. Усилия сенешаля были похожи на отчаяние; он излил так много крови в воду, что ей довольно долго не хотелось бы собирать травы на краю озерца.
Кто такая «она», кому он пытался помочь? Конечно, какая-то лесберийская шлюха не стоила того, чтобы растрачивать на неё всю эту кровавую магию. А кто тогда стоил? И почему?
Ей перебили утренний сбор трав, мысли путались, и Мейрвин повернула обратно к дому. По дороге перед её глазами всплывали картины: нож, кровь, орёл, лорд Иво, ворон, Бранд, леди, приворотное зелье, сэр Арии, озеро… Эти картины - непонятные и тревожащие - перемешались между собой. И над всей сумятицей вопрошал голос госпожи: «Ты можешь мне помочь? Поможешь?»