Бестолковые рассказы о бестолковости
Шрифт:
— Ну-у-у ты точно диссидент! До чего договорился в итоге! Смотри, плохо кончишь. Ты хоть больше нигде так не разглагольствуй! Сдадут ведь и даже фамилии не спросят. Фамилию спросят в другом месте. В том месте все фамилии знают, но почему-то все время у всех попавших туда непременно интересуются: «А как, гражданин, звучит ваша фамилия?» Некоторые лгут и тут же попадаются на еще одну статью. Так что давай-ка прекращай диссидентствовать.
— Да никакой я не диссидент. Хотя… У нас уже сейчас так огульно, как при Сталине, не сажают. Но в народе говорят, что каждый из нас потенциальный диссидент, а все диссиденты делятся по большому счету на две больших подгруппы — доссиденты и отсиденты. Анекдот про первого советского диссидента хотите услышать?
— Да рассказывай уже. Все равно полночи покоя от тебя нет.
— Ну, тогда слушайте. Приходит Берия к Сталину с докладом о поимке первого советского диссидента. «Ну и кто же это, Лаврэнтий?» — вопрошает, попыхивая трубкой, Сталин. «Это нэкий Сынявскый, товарыщ Сталын», — ответствует Берия. «Лаврэнтый, а тот ли это Сынявскый, который футбольные матчы коммэнтыруэт?» — вновь вопрошает Иосиф Вессарионович. «Нэт, товарыщ Сталын, это другой
— А я вообще считаю, мужики, что дело не в отдельных ошибках планирования развития так называемого народного нашего хозяйства. При таком жестком подходе к планированию громадного нашего хозяйства ошибки и просчеты тоже будут громадными. Вот у загнивающих этих капиталистов-рыночников, у них ведь как раз, основная аргументация в пользу рыночной экономики и состоит в возможности преодоления на ее основе противоречия между ограниченными по определению ресурсами, с одной стороны, и неуклонно растущими потребительскими запросами, с другой. И каким образом они пытаются противоречие это преодолеть? В основном за счет создания жесткой конкуренции в сфере перекачивания ресурсов в потребительские товары. И тут все понятно — кто наиболее эффективно перекачивает ресурсы в наилучший, например, по критерию «цена-качество», потребительский товар, тот и является наиболее успешным и богатеющим. И, богатеет успешный этот, при минимальном контроле со стороны государства. Государство, в основном, отслеживает правильность и своевременность поступления налогов в казну и контролирует упорядоченность использования природных ресурсов — большинство ведь развитых капиталистических стран давно уже преодолело период дикого капитализма, хищнически относившегося к природе.
— Еще один диссидент выискался. Ты куда это клонишь, морда твоя буржуйская? В капитализм нас зовешь? А про безработицу, наркоманию, про неуверенность в завтрашнем дне ты сразу, конечно, забыл?
— Все это, конечно же, там присутствует и является прямым следствием той же самой конкуренции. Я вовсе не призываю к свержению действующего социалистического строя. Хотя понятия «социализм» и «капитализм» становятся все больше и больше неоднозначными. Как, к примеру, можно назвать государственные устройства Скандинавских стран? Вроде как капиталистические это страны, а по уровню предоставления социальных гарантий давно уже нас, истых социалистов-позорников по всем статьям обогнали. А социализм в какой-нибудь Бирме? Это что такое? Поэтому я, например, ратовал бы за перевод на рыночные рельсы нестратегических отраслей народного нашего хозяйства. Я еще на «гражданке» замучился носить «деревянные» квадратно-танковые изделия обувной фабрики «Скороход». Вот и надо построить таких «скороходов» побольше и пусть себе конкурируют меж собой. Борются меж собой вне рамок всесоюзного планирования. То же самое касается и предприятий легкой, текстильной и пищевой промышленности — пусть себе крутятся без мелочной опеки со стороны государства. Банкрот, значит банкрот. Процветаешь, значит процветай себе дальше на здоровье. Глядишь, и обувь у нас удобная появится, и качественными джинсами отечественного производства завалят прилавки магазинов, и ассортимент продуктов питания станет поразнообразней. А то ведь и смех, и грех — страна с 250-тью миллионным населением питается двумя-тремя видами сыра и колбасы, да и этого-то еще не всегда достанешь. А стратегически важные отрасли должны, безусловно, остаться у государства. Недра, железнодорожный и авиационный транспорт, тяжелую промышленность и оборонку не трожь — это национальная безопасность.
— Слушай, если ты такой умный, ты может сразу после выпуска в Кремль попросишься. Научишь, наконец, дураков-то этих старых уму-то разуму.
— Я не самоубийца пока еще. Вон Косыгин попробовал осторожненько, аккуратненько так стронуть экономику с места. И что получилось? Куда пропал он вдруг с экранов телевизоров. Так это — Косыгин. А тут заявится в Кремль какой-то военный. Шашку наголо и давай крушить сугубо плановую экономику. Все. Место в психушке на долгие годы сразу будет обеспечено. Там, наверное, поспокойней будет, чем везде. Кормят бесплатно, опять же. Однако сыты все мы питанием этим бесплатным. Лучше все же на него самому зарабатывать. Добросовестно служа планово-социалистической нашей Отчизне.
— Эх, мужики, хоть и говорили тут о доступности какой-то и полноте имеющейся, якобы, у вас информации о происходящем у нас в стране, на самом деле ни хрена вы о ней не знаете. Вы посмотрите, как живут наши социалистические «прибалты»! Казна в их промышленность и личное благосостояние этих лениво трудящихся граждан деньги только вбухивает и вбухивает! Причем вбухивает только лишь в надежде на лояльность этих «тормозов». А они, нет, иуды эти тевтонские, казну поглощают, а сами вороватым глазком своим на запад поглядывают и гундосят о том, что их когда-то завоевали, и как им было бы на западе хорошо. Хотя до того, как мы их, якобы, «завоевали», они как раз на том самом западе и были, только в качестве нищих аграрных придатков к западной Европе. И куда эти засранцы, извините за выражение, со своим сельскохозяйственным барахлом сейчас бы делись? Ну, реализовали бы они свое право на самоопределение. На какой такой рынок они собираются барахло свое выбрасывать? Если западноевропейские государства даже доплачивают своему сельхозпроизводителю за, то, чтобы он немножко так хотя бы поленился, расслабился бы с «легонца» и произвел на порядок так поменьше, чем может в действительности. Потому что сельскохозяйственный рынок у них давно уже сложился и без этих самых засратых «прибалтов». Сложился и без них уже давно пресытился. А тут наши доморощенные прибалтийские уродцы со своими мокрыми и вонюче-капающими мешками: «Гут морген, сэры! Бонжур, мадамы. Сырку нашего вонюченького к утреннему вашему столу не желаете ли? Почему воняет? У нас же натуральное все. А натуральное оно всегда воняет».
— Что-то ты уж больно зол на них. И не все из них «тевтонцы». Литва это ведь братья наши — славяне.
— В гробу видал я таких братьев! Издревле против нас вместе с поляками воевали. Сколько русской кровушки из-за трусливых их предательств совершенно напрасно пролито! И сейчас еще набираются наглости и выпендриваются, «говнюки» беспросветные. Они ведь какую моду сейчас взяли — по-русски все говорить умеют, но когда спросишь что-нибудь на улице, ну, к примеру: «Как пройти к месту продажи вашего самого вонючего в мире сыра?» Либо молчит, «говнючара», руками своими тормознутыми разводит, либо начинает что-то мычат по-своему, тщательно растягивая слова. Кстати анекдот вспомнил про пресловутую их тормознутость, правда, с эстонским оттенком, но поверьте, принципиальной разницы между этими «прибалтами» не существует.
— Еще один весельчак нашелся. Ты же вроде никогда в числе штатных анекдотчиков у нас не числился.
— Тем более интересно. Молчун наш разговорился. И выяснилось сразу, что оказывается он у нас ярый националист. В тихом болоте, как говорится, черти водятся. Пусть хоть так самовыразится, а то пойдет завтра «прибалтов» по Питеру гонять и схлопочет, какую-нибудь политическую статью. Не отмоешься потом до конца жизни.
— Представьте себе: Эстония, лесостепная местность (сейчас такое уже невозможно даже представить — Эстония давно уже представляет из себя степную местность с торчащими до горизонта пеньками. А где же лес? Странный вопрос. Конечно же продан давно уже древней Европе! А чем этим «тормозам» еще торговать-то? Бабами и лесом. Лес продали, но бабы остались. Потому и самый высокий в Европе уровень проституции). Из леса выходит эстонец и уверенно идет к железнодорожной насыпи. Взобравшись на нее, замечает ручную дрезину, движущуюся в «бескрайнюю эстонскую степную даль» по железной дороге. Вышедший из леса эстонец уверенно впрыгивает на свободное сидение. Некоторое время молчит. Затем спрашивает дрезинновожатого на нарочито ломанном русском языке: «С-ка-жжи-тэ, до Та-ллы-на да-ль-лэ-ко?» Дрезинновожатый долгое время молчит и наконец произносит, с ярко выраженным антирусским акцентом: «Нэт, со-всэм нэ да-ль-лэ-ко». Проходит два часа. Непрошенный попутчик озабоченно спрашивает у дрезиновожатого: «С-ка-ж-жи-тэ, до Та-ллы-на еще да-ль-лэ-ко?» Дрезинновожатый опять долгое время молчит, обозревая бескрайние эстонские степи» и, наконец, не меняя скучного выражения тевтонского своего лица, медленно выдавливает: «Т-тэ-пэрь уже о-ч-чень дал-лэ-ко!»
— Да ладно, прицепился ты к этим тормозам прибалтийским. Эти хотя бы к псевдо-цивилизованной Европе тянутся. Видел бы ты что творится у нас в Советском Закавказье и его ближайших окрестностях? Я прожил там достаточно долго и знаю, что пока мы тут развитой социализм строили, они там давно уже внедрили, национально очень своеобразную, сельскохозяйственную рыночную экономику. Бабы у них пользуясь, благоприятным кавказским климатом, все и вся выращивают, а мужики это все и вся продают. Сидят себе целыми днями в белые рубашки наряженные в различных чайных заведениях. Вроде бы чай пьют. А на самом деле — все и вся продают. Контракты они, видите ли, заключают. А на предприятиях работают в основном одни русские. А закавказские псевдо-джигиты продают себе и продают. И, еще, скоты поганые, набираются наглости песенки сочинять: «Меня зовут Мирза — работать мне нельзя. Пусть за меня работает Иван — перевыполняет план!» И не только сельхозпродуктами торгуют эти внешне горячие парни. В универмагах, в отделах, торгующих женским бельем часто можно заметить за прилавком разновозрастных парней в больших кепках. Учатся торговать с самого детства. Иной раз идешь, смотришь, шпендель какой-нибудь пятилетний на улице сидит, сопли до асфальта распустив, но уже шельмец при деле — семечками торгует. Ни читать, ни писать явно еще не умеет, да и вполне вероятно что и не научится никогда, но деньги, уже считает. Будь здоров как считает и уже, сопля зеленая, обсчитать тебя норовит. Вся торговля эта закавказская, за исключением государственных магазинов, никакими налогами не облагается, отстегивают друг другу «бакшиши» по клановой своей иерархии и за определенные услуги и вперед — втюхивать все и впаривать все что ни попадя. Уровень жизни этих закавказских друзей, в среднем, значительно превышает уровень жизни на территории родной нашей Руси. Кто был там, наверняка, видел, какие дома они там себе отгрохивают, де факто владея гектарами земли под выпас многосотенных бараньих стад и под выращивание фруктовых садов. Еще должны были вы заметить, что практически все псевдо-джигиты еще до тридцати лет отроду уже ездят на размалеванных, увешанных всякими прибамбасами собственных машинах. Ну как же, научно-технический прогресс все таки шествует по планете. Пора с коней и ишаков слезать и в автомобили пересаживаться. Он, видите ли, псевдо-джигит этот, уже в жизни давно и полностью состоялся. Не успел еще от скорлупы отряхнуться, глядь, а он уже, оказывается, сказочно богат. Это при том, что нашему среднерусскому работяге порой до конца жизни на железного коня не заработать. И ездят всюду с чванливыми, похотливыми такими рожами и девкам нашим приехавшим туда с дуру на отдых призывно сигналят, а если эти дуры хоть в какой-нибудь, пусть в самой невинной форме, обозначат им свое внимание, «черножопые чушки» переходят в состояние сильнейшего возбуждения и крайнего такого полового влечения. И все, от них уже просто так, без ярко выраженной грубости не отстанешь. Постоянно проживающие там русские наши девки именно так и поступают. Обкладывают их с ходу отборными такими матюгами, и те как-то скисают сразу и отваливают. Да и научились многие «чушки» эти местных русских девок от приезжих отличать. И охотятся, в основном, только за приезжими.
— А кого ты, собственно, называешь «черножопыми чушками»? А то я тут как-то одного «чушку» недавно наказал действием, он как-то неправильно в кабаке себя вел, а во время наказания так и назвал, так тот вэвопил в обиде: «Зачем черножоп говорышь?! Ты что, мой джоп выдыл?»
— А всех тех, кто ведет себя подобным наглейшим таким образом, тех и называю. Национальность здесь не имеет определяющего значения. Так их называют и цивилизованные представители одной с ними национальности.
— Да они, по моему, все, всегда и везде себя так ведут.