Без маски

Болстад Эйвин

Лина-знахарка сердито задернула занавески, уложила горшочки с отваром и мешочки с травами в большую корзину и вышла на улицу. Она с шумом захлопнула дверь. Пусть все слышат, что Лина ушла. Кошки будут охранять ее жилище от непрошеных гостей.

Лина быстро шла по узкому, извилистому переулку. Навстречу ей попалась группа ряженых. Это были мальчики; они несли огромную бумажную звезду. Трое мальчишек изображали королей. На них были бумажные короны и длинные белые покрывала с красными кушаками.

На кухне у Стюрка Марта, стоя у плиты, помешивала

что-то в котелке. Старый Сиверт примостился на дровяном ящике. У стола сидела красавица Ане, дочь Стюрка и — к великому огорчению всех родственников — его единственная наследница. Ведь они были так уверены, что у Стюрка никогда не будет детей. Первый его брак был бездетным, вторая жена тоже долго не имела ребенка, но потом всё-таки родила дочь. Это случилось как раз в то самое время, когда кухарка Марта произвела на свет девочку, прижитую от какого-то штурмана. Говорили, что штурман этот потом куда-то исчез, а ребенок умер вскоре после рождения. Со стороны Стюрка было очень благородно оставить Марту у себя в доме, после того как с ней приключился этот грех, долго служивший пищей для пересудов во всем городе.

С улицы послышался громкий стук, и все вздрогнули. Ане быстро подошла к дверям, открыла их и в страхе отшатнулась. У дверей стояла страшная ведьма. Глаза холодные, лицо зловещее. Лина-знахарка превосходно играла свою роль. На гостью падали отблески пылавшего в очаге огня, и это придавало ее фигуре еще большую таинственность. Марта раздраженно сжала губы. Сиверт ухмыльнулся.

— Ты зачем пришла? — спросила Ане, прижав руку к груди.

— Он звал меня, — отрывисто сказала Лина. — Ну что же, так я и буду мерзнуть здесь на лестнице или меня всё-таки пустят в дом? Пойдем прямо к больному или сначала напоить вас сердечными каплями, фрёкен Ане?.. Нечего тебе скалить зубы, старый козел, — напустилась она на Сиверта. — Погоди, вот захвораешь, попадешься ты тогда мне в руки!

Ане пропустила ведьму в комнату. Лина вошла, презрительно кивнув Марте. Они до смерти ненавидели друг друга.

На широкой кровати лежал могучий старик с густыми бакенбардами. Марта и Ане остановились в дверях. Лекарка Лина подошла к кровати и стала пристально смотреть на больного. Он застонал и произнес в полузабытьи: «Она здесь, Марта? Запри на кухне дверь!» Потом, медленно приходя в себя, посмотрел на знахарку и хрипло спросил, кивая на корзину:

— Что там у тебя еще за отрава, Лина?

— Сердечный эликсир и эликсир молодости! — быстро отозвалась Лина. Она обернулась к стоявшим у дверей женщинам и жестом отослала их прочь из комнаты. Марта закрыла дверь и приложилась ухом к замочной скважине.

— Что-то уж больно много ты обещаешь, — проговорил Стюрк. — Гляди, как бы на твоих весах не оказалось фальшивых гирь. — И вдруг он перешел на старый жаргон бергенских купцов:

— Нечего корчить из себя колдунью, старуха. Прибереги свои штучки для нищих болванов. Дай-ка мне попробовать твоего снадобья. Ежели оно поможет мне, то я хорошо заплачу. Мне надоело глядеть на тупые рожи докторов.

Лина сразу же бросила бормотать заклинания — бог с ним, с ритуалом! — и превратилась в домовитую сестру милосердия. Она заботливо, быстро и ловко оправила постель. Никогда Стюрк не лежал так удобно. После этого она дала ему выпить сердечного эликсира.

— Это поможет, — ободряюще сказала Лина, — я ведь всегда приходила к тебе на помощь. Быть может, я и сейчас смогу тебе помочь. Нечего ухмыляться, старый черт, сегодня у меня будет с тобой серьезный разговор!

Стюрк усмехнулся и выпил лекарство. Теперь эта старуха ему совершенно безразлична, но из его памяти еще не изгладилась прелестная девушка с нежными, теплыми губами.

Лина уселась на край кровати и пристально посмотрела на больного. Поможет ли эликсир, не обманул ли ее Мейстерконен? Стюрк долго лежал без движения. Маятник старинных часов качался медленно, с жалобным звоном, словно готов был вот-вот остановиться. Лина знала, что это означает для больного. Наконец старик зашевелился. Он приподнял веки и пришел в себя:

— Черт возьми. В груди как будто уже не так сильно болит.

Он прислушался к тиканью часов.

— Да и они вроде пошли быстрее, — с облегчением произнес Стюрк. — Сколько тебе заплатить за твое снадобье, Лина?

— Об оплате потолкуем после, — сказала Лина.

— А я думаю, это самое первое дело, — возразил старый купец.

Марта еще плотнее прижала ухо к дверям. Она не очень-то доверяла этой лекарке: старуха знала или подозревала слишком многое. Марта с удовольствием задушила бы ее при первом удобном случае где-нибудь в безлюдном переулке, и охотно пошла бы за это на виселицу.

— Ну как ты жила все эти годы, Лина? — спросил Стюрк.

— О, — ответила Лина, — лучше, чем другие женщины, которых ты загубил. Ведь ты когда-то говорил мне, что бедная девушка ничего хорошего и ожидать не может от богатого поклонника!

— Ну само собою, — сказал Стюрк, поддразнивая ее, — я крещен в серебряном тазу, а ты — в оловянном. И этого уж никак не изменить, Лина.

Знахарка покраснела от гнева:

— Что ты мне толкуешь про серебро да про олово! Уж если на то пошло, то будь доволен, что я не рассказала твоим родственникам о некоторых младенцах, что были окрещены в серебряном тазу, тогда как им был бы скорее впору оловянный…

— Довольно! — прервал ее Стюрк. — Ох, если бы я мог заткнуть твою глотку, Лина. Но я всё-таки полагаюсь на тебя.

— А я на тебя не полагаюсь. И ежели я молчу, то только потому, что терпеть не могу твою чванливую родню.

— Хорошо сказано! — мрачно проговорил Стюрк. — Я щедро заплачу тебе.

— А кто заплатит нашему сыну? — тихо спросила знахарка.

— Что?! — испуганно воскликнул Стюрк. — Разве он не умер в младенчестве?

— Нет, — твердо сказала Лина. — Вот она, моя фальшивая гиря… Я распустила слух, что мальчик умер. Но он благополучно вырос в той усадьбе, куда я его отдала. В то время как другая…