Без маски
Шрифт:
— Куда же запропастился король? — раздавались время от времени громкие возгласы, и тысячи голов любопытствуя вытягивались на длинных шеях. Никаких королей и принцев и в помине не было. Хоть бы один какой-нибудь! Солнце припекало как никогда раньше. Узкие мундиры снова стеснили грудь. Снова разболелись головы у всадников. Снова смертоносный песок Сахары одержал верх над цветущими оазисами в могучих глотках шкиперов. И снова на улице зазвенели колокольчики над притолоками дверей, и позолоченные краны начали открываться и закрываться с удивительной предупредительностью. Ведь каждому хотелось полюбоваться этим божественным зрелищем два, а то и три или даже четыре раза.
Одни прекрасные дамы, стоявшие в дверях склада, держались стойко. А вдруг король появится как раз в ту минуту, когда они выйдут проветриться?
Дамы заметили, что веселье на площади и на набережной становится всё более неудержимым. Время от времени до них доносились громкие раскаты хохота. Вдруг какой-то офицер крикнул: «Внимание!» Все засуетились, торопясь на свои места, чтобы салютовать оружием. Но шлюпка оказалась вовсе не королевской. Солнце продолжало припекать. Время шло. Было уже, пожалуй, часов девять, хотя летний вечер был по-прежнему теплым. Колыхалось море горожан, солдат и ремесленников.
— Что-то надо предпринять! — закричал шкипер Салвесен. — А что если нам податься к мысу Сёнре-Кварвен и посмотреть, не застрял ли король во фьорде?
Не дожидаясь ответа, шкипер Салвесен спустился вниз, в сверкавшую новую шлюпку, построенную специально для встречи короля. Немедленно отыскались и желающие его сопровождать.
— А ты идешь с нами, сир Юн? — закричал Георг Старший.
— Я готов! — отвечал сир Юн.
С этими словами статный сир Юн взял друга под руку и направился к шлюпке. Шлюпка вздымалась на волнах, словно умный и норовистый конь, который встает на дыбы, желая предупредить своего владельца о том, что он привязал его к ненадежному шаткому камню, вместо березы с крепкими корнями. А предупреждение здесь было бы весьма уместно, потому что на борту шлюпки вдруг оказалось множество людей и, несмотря на предостерегающие возгласы шкипера Салвесена, людской поток не прекращался. Шлюпка быстро, дюйм за дюймом, погружалась в воду. Все во что бы то ни стало хотели взглянуть, «не застрял ли король во фьорде» у мыса Сёнре-Кварвен.
— Шлюпка не выдержит! — орал шкипер Салвесен.
— А мы выдержим! — весело закричал в ответ сир Юн, поставив ногу на перила и освободив тем самым место для двоих людей. Георгу Старшему удалось уместить в шлюпке лишь кончики пальцев, так там было тесно. Чтобы не свалиться в Воген, он обхватил руками сира Юна, который вцепился в своего соседа. Сосед сделал то же самое. Все стали с молниеносной быстротой обнимать друг друга, и шкиперу Салвесену довелось увидеть, как его великолепная шлюпка меланхолично клюнула носом, чтобы затем опустить свою грудь в море. Свежеокрашенные белые перила, будто обнаженная прекрасная рука, качались на синих волнах, пока не исчезли. Между тем киль шлюпки отважно высунулся из бездны, чтобы бросить взгляд на всё великолепие, окружавшее Воген. Храбрые вояки не слыхали тысячеголосого крика, раздавшегося из уст достопочтенных дам в дверях склада, когда шлюпка вывалила свой драгоценный груз прямо в Воген.
К месту происшествия устремилась целая флотилия маленьких лодок. И так как их гребцы тоже побывали наверху в погребке, то лодки скользили прямо по головам, рукам и ногам тонувших людей.
Сир Юн чуть было не отправился на тот свет. Маленькая шлюпка с трубочистами в черных высоких цилиндрах проплыла прямо над ним, и жизнерадостные парни чуть не насмерть избили его веслами. И тогда сир Юн повис под килем лодки. Но трубочисты продолжали грести, не обращая на него ни малейшего внимания. Слава богу, что сира Юна всё же удалось спасти. Однако его мундир, хотя и сшитый из первосортного материала, купленного в свое время в Гамбурге, был разорван надвое. Наконец сир Юн был медленно извлечен из воды. Почти полумертвый, он держался с необыкновенным достоинством. Но, когда трубочист случайно толкнул его в живот, началось извержение содержимого бочонков с блестящими кранами и сверкающих бокалов. Это сразу же оживило сира Юна, а когда он увидел свой разодранный мундир, то понял, что его охраняло провидение. Ведь его единодержавная супруга непременно хотела заставить мужа сшить новый мундир ко дню встречи короля, а он воспротивился! Слава богу, что жене не удалось на этот раз одержать над ним верх… Пока сир Юн философствовал, на берег доставляли извлеченные из воды шляпы, куртки, шарфы и другие принадлежности туалета. Высказывались предположения, что спасены все. Видно, так оно и было на самом деле. После столь ужасных переживаний необходимо было тотчас же отправиться в погребок, чтобы спастись от простуды и восстановить в памяти некоторые детали происшествия…
Время шло. Самые толстые из дам продолжали невозмутимо сидеть на бочках с широким днищем. Самые же благородные восседали в креслах. И когда наступала тишина, на обоих берегах Вогена отчетливо слышался громкий храп. Время близилось к двенадцати.
Тут, откуда ни возьмись, вынырнула лодка и причалила к нижней ступеньке лестницы. Солдат спустился вниз, чтобы посмотреть, кто прибыл. В лодке полным-полно было каких-то благородных людей. И солдат тут же смекнул, что это долгожданные гости.
— Могу я помочь вам, ваше Королевское величество? — спросил он.
И в ответ сухо прозвучало:
— Помоги!
Чем помог солдат королю, так и осталось загадкой в истории Бергена.
Кронпринц Карл сошел на берег и отправился пешком вдоль плотных рядов терпеливых бергенцев. Они приветствовали его кое-как, ружья у многих были обращены дулом книзу. Но зато крики «ура!» раздавались очень громко. Таким образом, приличия были соблюдены.
— Слава богу, что дул сильный ветер и король не почувствовал, кто по-настоящему приветствовал его, а кто кричал под влиянием винных паров, — сказал позднее шкипер Салвесен.
Из книги «Насмешник с острова Тоска»
Клад Шотландца
(Перевод Л. Брауде)
Енс-бедняк с острова Трет был рыбаком в Стране тысячи островов, что лежит неподалеку от Вестланна в Норвегии. Всего-то и было у него, что утлая лодчонка да рыболовные снасти. Он считал их своей собственностью и всерьез был уверен в этом. Другие рыбаки думали то же самое. На деле же всем владел могущественный купец и Король Мыса Хаммернессет Рейнерт Мусебергет. Всё принадлежало ему: лодка и снасти, дом и одежда, хлеб и будущее Енса.
А всё потому, что Енс должен был купцу много денег. Так много, что на выборах в стуртинг[48] Енс вынужден был голосовать за партию богачей, хотя делал это со слезами на глазах и со скрежетом зубовным. Но он не мог поступить иначе: Рейнерт Мусебергет всё равно разнюхает, за кого голосовал Енс.
И это называлось «тайные» выборы!
Енс-работяга ловил немало рыбы. Случалось ему привозить Королю Мыса богатый улов, полную лодку рыбы. Тот записывал всё в счет долга. И когда Енс тут же забирал у Короля новые товары и новые снасти, долг снова вырастал, становился даже больше прежнего. Это было всё равно что пожизненная кабала. Но рыбак не хотел оставаться рабом, рабом на всю жизнь! Никто не знал, что Енс втайне лелеял мечту о собственном клочке земли, — не нравилось ему рыбачить на Мусебергета! Но Енсу ли, обремененному долгами, женой и кучей ребятишек, мечтать о том, чтобы раздобыть себе землю?!
Так ничего и не добился бы Енс-бедняк, не вмешайся в дело Единорог, этот насмешник, постоянно надувавший богатеев в Стране тысячи островов, человек, ухитрявшийся ходить на полных парусах в своей черной лодке даже тогда, когда в море не рисковали появляться пароходы.
А теперь послушайте, что было дальше!
Однажды вечером богач Ульрик-кожевник (Ульрик и в самом деле владел кожевенной мастерской) сбежал из дому от своей злой жены. Он вышел в море в легком челноке, чтобы поудить рыбку, покуда гнев жены поостынет. У острова Кюльгравен Ульрик бросил якорь. Рыба ловилась хорошо, и Ульрик торчал у острова, пока не стемнело. Уже собираясь домой, он заметил мерцающий огонек в той стороне острова Кюльгравен, где было большое болото.