Без памяти
Шрифт:
— Попроси меня об обратном, Ми. Попроси о том, чтобы я вошел в тебя. Хочу слышать это, — его шепот у моих губ.
Меня коробит от его «Ми». Я уверена, что это не мое имя. Но в то же время, тысяча вольт взрывается в каждой клетке моего тела, меня дергает от возбуждения, словно от мелких ударов током, и это при том, что все происходящее очень сильно напоминает насилие.
Не думала, что мой первый раз будет таким…странным.
— Я никогда такого не скажу. Ты псих. Извращенец, — настаиваю на своем, на что Леон вновь сжимает мои скулы,
— Если ты будешь сопротивляться, тебе не будет так приятно, как может быть. А тебе будет, приятно, — его палец скользит по моим губам, раскрывая их. — Язык дай мне, — слегка хлопает по ним, и как только я показываю ему то, что просит, он обхватывает его своими влажными и чувственными губами. Что-то внутри меня умирает, сгорая в его дьявольски сложной игре.
Внутреннее напряжение нарастает. Я дрожу то ли от возбуждения, то ли от проживания жести происходящего. Двойные послания безумца, и чередование жесткого пленения с супружеской лаской взрывают мозг, заставляют сомневаться в реальности происходящего. Все еще кажется, что это сон…
И мне хочется остановить его, проснуться.
Со всей дури я прокусываю его язык, которым он пытается проникнуть в мой рот, подобно члену, толкающимся внутрь и упирающегося в преграду. Он растягивает меня, дразнит, совершает медленные и поступательные движения, желая одного, чего хочет каждый мужчина: чтобы я умоляла.
— Если ты сделаешь так еще раз, нежностей не будет. Я поставлю тебя раком и выебу как последнюю суку. На простыни не останется и миллиметра без твоей крови, — придушив меня, он впечатывает меня в подушки, пока я ощущаю, как другой рукой он сжимает мои бедра, глубоко врезаясь пальцами в кожу.
Судя по его словам, церемонии закончились. И мой первый раз не будет нежным, красивым и чувственным… Он будет всепоглощающим, обжигающим и опустошающим до дна.
— Нет ничего более антисексуального в образе мужчины, чем унижение слабой и беззащитной женщины, — успеваю вставить свои дерзкие пять центов в разговор, когда он ослабевает хватку на моей шее. — Если думаешь, что это делает тебя крутым альфой в моих глазах, то ошибаешься, — словно слепой мотылек, лечу прямо в эпицентр пламени, наплевав на то, что моя смелость может сжечь на хрен все крылья. — Меня не возбуждает это, — по слогам произношу я. — Или тебе повторить на всех языках?
— На всех не надо, — парирует Леон. — Язык твоего тела уже рассказал мне о том, что ты течешь как последняя шлюха, — он рычит, подобно льву, прямо рядом с моими губами. Ощущаю себя добычей, находящейся в одной клетке с хищником, тщательно обнюхивающим свою жертву перед нападением.
— Внутри тебя так горячо и влажно, — шепчет в мой раскрытый рот, убивая словами. Огненная спираль внизу живота разрастается: она горит, ноет и вращается, кружа вместе с собой все мое тело, жаждущее извиваться под ним в насильственной агонии.
Я глубоко дышу, заставляя себя не двигаться.
Почему этот псих ощущается «моим»? Откуда эта сумасшедшая химия, какой не испытывала раньше? Только в книгах о подобном читала, видела в фильмах…неужели, извращенец несет правду, и он мой муж? Разум забыл его, а тело помнит?
Иного объяснения не нахожу этим чувствам и эмоциям, безусловному принятию.
Я не хочу предавать себя, не хочу продать душу этому дьяволу, раздвинув ноги и приняв в себя… Не знаю какую игру ведет Леон, но я не собираюсь быть ее частью добровольно. Не сломаюсь, не сдамся, не подчинюсь. Никогда. По крайней мере, пока не вспомню его.
— У тебя болит живот, сладкая. Вот здесь все горит и пульсирует, — его пальцы касаются кожи на два сантиметра выше лобка. — Я знаю, как сильно ты хочешь трахаться перед месячными, твои оргазмы становятся феерично яркими, а дырочка — голодной и жадной, выжимающей из меня всю сперму, — продолжает фантазировать порочный безумец, да так натурально, что я начинаю безоговорочно ему верить.
Черт, а ведь он правда, даже про дни моих месячных знает. И пусть я не знаю, какое сегодня число, но чувствую, что они близко.
— Просто скажи, просто признай, что хочешь, чтобы я насадил тебя на ствол и оттрахал, и я это сделаю, Ми, — он наваливается на меня еще сильнее, растягивая, но не осуществляя проникновение. Я натянута как струна. Его мышцы ощущаются такими стальными, а член — твердокаменным поршнем, способным выбить из меня душу, развернуть ее и вернуть обратно.
Тот факт, что я ничего не вижу, сильнее обостряет чувства, все тело бьет мелкой дрожью как в лихорадке. В месте, где соприкасаются наши тела, так жарко как в эпицентре ядерного взрыва.
Мне так хочется прокрутить задницей, впустить его, притянуть к себе. Но я не двигаюсь. Черт, ни на миллиметр. Не выдаю себя, и это стоит мне адовых ощущений.
Я умираю, мать его. Держусь из последних сил, балансируя на грани между непокорностью и капитуляцией.
— Положи руки на мои бедра, — приказывает мужчина. Он ощущается таким большим, таким тяжелым. Внушительным, занимающим все пространство надо мной. — Трахни себя моим членом, приручи его. Пока я не перешел к тому плану, что озвучил тебе пару минут назад.
— Я скорее умру, чем приручу тебя, — язвительно отрезаю. — Ты меня не привлекаешь. Никак. Даже странно, ведь у меня был потрясающий вкус. Как я вышла за тебя замуж? — откровенно издеваюсь, прекрасно понимая, что за это, он может разорвать меня в клочья.
— Довольно разговоров, — несмотря на то, что я его не вижу, уверена, что он оскалился как разъярённый зверь. В следующее мгновение Леон накрывает мои запястья своими ладонями и ведет их по простыни вверх. Что-то шершавое касается кожи, и я слишком поздно понимаю, что это снова веревки.